По следу вервольфа

*** Не торопясь он извлек из пакета свернутые пополам листы бумаги с машинописным текстом. Их было достаточно много - около двадцати. Развернув листы Николай Федорович увидел фотографии мужчины анфас и профиль в тюремной одежде. На ней был изображен, судя по надписи, Смирнов Афанасий Иванович в далеком 1948 году. Мошкин извлек из кармана фотографию мертвого бомжа и сравнил ее с теми, что были в пакете. Овал лица, форма носа, губ, бровей говорил о том, что на этих фотографиях разных лет изображен один и тот же человек. Несмотря на то, что между этими фотографиями пролегала временная разница почти в пол века, не признать сходства было просто невозможно. Шумилин не желая мешать Николаю Федоровичу занялся бумагами, которые в изобилии были разложены перед ним на столе. Внутренне разрешив для себя вопрос с фотографиями Мошкин стал знакомиться с другими документами. В пакете оказалась копия приговора по делу Смирнова Афанасия Ивановича 1922 года рождения, уроженца Пензенской области. Поняв важность присланного документа Николай Федорович не мог удержаться от того, чтобы не начать его прямо здесь в кабинете Шумилина. Его нетерпение можно было понять и объяснить, желанием побыстрее найти хоть какую-нибудь нить ведущую к разгадке убийства. Надежда на благоприятный исход расследования внутренне жила в нем постоянно. Полковник читал копию быстро, как читают конспект в последние мгновения перед экзаменом - фиксируя в памяти все до мельчайших подробностей. Афанасий родился и вырос в большой крестьянской семье, где кроме него было еще десять детей. Окончил начальную школу, на фронт попал с первых же дней войны. О том как служил в 637 пехотном полку 26 стрелковой дивизии в компании приговора не было сказано ни одного слова. Осенью 1941 года часть в которой служил Афанасий Иванович в районе города Ромны попала в немецкий "котел", а он оказался во вражеском плену. А потом шло перечисление ряда концлагерей, которые он прошел начиная с полевого лагеря у станции Лазорки и кончая Треблинкой. Потом батрачил у немецкого бюргера в Восточной Пруссии. После взятия Кеннигсберга нашими войсками в 1944 году, боясь наказания бежал в лес, прибился к латышским "лесным братьям". При проведении одной из операций Советских войск по уничтожению "национальных партизан" был взят раненым в бою с оружием в руках. В 1948 году военным трибуналом в городе Вентспилс осужден к двадцати пяти годам спецлагерей. Основное, что вменялось в вину Смирнову измена Родине и Присяге, а также участие в военных действиях с оружием в руках на стороне бандитских формирований. В те времена этого было достаточно, чтобы Смирнова без лишних разговоров расстреляли, но трибунал решил судьбу Смирнова по другому. Ему дали такой срок не без умысла, а чтобы он всласть хлебнул горюшка в ГУлаге. Двадцать пять лет - это тот же смертный приговор, только во времени. Человеку было просто не под силу вынести такое бремя каторги, непосильного труда, ужасных Сибирских морозов. Но, видимо и судьба иногда делает труднообъяснимые ошибки. Смирнов, наперекор логике членов военного трибунала, прошел через все и остался жив. Из приложенной справки Мошкин узнал, что двадцать пять лет Смирнов оттрубил полностью от звонка до звонка. Весь срок провел на Сахалине, по ту сторону Татарского пролива. В справке значилось, что после отбытия срока заключения Смирнов отбыл по месту жительства родителей в село Казарка Пензенской области. Ничего более из документов находящихся в пакете узнать не удалось. А вопросов в голове Николая Федоровича возникло множество. И чтобы на них ответить необходимо было поднять и познакомиться с делом Смирнова, а главное узнать как жил от последние годы. Но и того, что Мошкин узнал было достаточно чтобы на личность убитого Афони смотреть по другому. Правильно сказал Шумилин, что погибший был не так прост как казалось поначалу. - Ну как? Не ожидал такого?- прервал раздумья Леонид Семенович. Николай Федорович помедлил немного, как бы собираясь с мыслями, а потом сказал: - Честное слово, я не ожидал ничего подобного и по правде говоря тут есть над чем подумать. - Вот и я когда прочитал эти бумаги понял, что дело это не простое и повозиться с ним придется. - Ладно, посмотрим. Спасибо за бумагу, но я пойду к себе - мне нужно все обмозговать. А что не захожу к тебе не обижайся - сам видишь какие загадки мне загадывают. Мне самому хочется с тобой поговорить о многом. А ты подъезжай ко мне с супругой в воскресенье часам к двум дня вот тогда и поговорим обо всем без суеты и спешки. Что на это скажешь? - Спасибо за приглашение, я им обязательно воспользуюсь. - Вот и договорились, а сейчас извини я ухожу. Попрощавшись с Шумилиным Мошкин вышел от него и направился в свой кабинет держа пакет из плотной бумаги в правой руке.