По следу снежного человека

Надо признать — абсолютно никакой эйфории по поводу сегодняшнего «приключения», никто из нас не испытывал, всё происходило как само собой разумеющееся. Не было того азарта, изюминки, которую показывают в фильмах про искателей приключений. Думаю это оттого что все мы местные, про чучуну наслышаны как про того же медведя или лося, и ничем нас уже не удивить. Кажется, когда Сергей где-то рядом собирал грибы и ловил щуку, азарт у него при этом бил ключом — вот это было заметно.

Щука на вертеле пропекается быстро, картошка с грибами уже поспела и всё это с великим наслаждением быстро нами умято. Сергей, впитав в себя информацию про золотоискателей и их орудия труда, улёгся спать прямо на земле, мы с Романом стали пить чай и подводить итоги.

Судя по лотку, и простой железной бочке образца середины XX века, землянка принадлежала нелегальным золотопромышленникам, не исключено что и скрывавшимся от правосудия уголовникам. Жили и трудились они там примерно в 40-60-х годах прошлого века, ибо в семидесятых таким артелям уже пришлось туго. Было их человека три, максимум — четыре, больше просто не уместятся: «жилплощадь» не позволяет. Вот двум чучунам там было бы комфортно — это вполне, даже с ребёнком.

По поводу травяной подстилки. Трава более-менее свежая, начинающая желтеть. Судя по вмятинам на нужных местах, на ней лежал только один человек высокого роста. Нормальный человек, пусть даже высокого роста, на грязный земляной пол и с подстилкой из домотканого ковра не ляжет. Бомж — тоже исключено: нет каких-либо следов от продуктов, остатков пищи: пластиковых бутылок, банок, обёрток, пакетов, даже малого клочка мятой бумажки — и той нет. Да и вообще — довольно неприятно и страшно было бы ночевать нормальному человеку в таком мрачном заведении.

Мои с Романом выводы от всего этого здесь приводить не стану, думаю — наши мыслительные процессы происходят так же, как и у всех порядочных людей.

Итак — наша копилка знаний пополнилась. Пусть и незначительно, поверхностно, но всё же. Фоновые знания — это знание всех, то есть люди знают, что существует некое существо, которое называется «снежный человек». Кто-то в это верит безусловно, и к тому же настырно доказывает всем, кому надо и не надо, — это каста уфологов. Есть люди, которые ничему этому не верят, живой пример — Геннадий Расторгуев. И есть люди, которые про это «знают» — узкий круг охотников, людей, которые имели непосредственный контакт с этим существом. Мы уже принадлежали именно к этому «узкому кругу», или были весьма близки к нему. К этому знаменателю мы с Романом пришли после просмотра всех фотографий на цифровом фотоаппарате. От безудержной эксплуатации аппарата сел аккумулятор — жалко.

Проснулся Сергей. Стали размышлять — что же делать дальше? Решили — будем возвращаться по речке, но по пути заскочим к казакам, может и они поделятся кой-какой информацией.

От берега протопали километра два до алааса казаков.

Хозяйство в семье казаков большое — несколько лошадей, коровы, трактор, два больших дома, подсобное хозяйство. Старый, лет за семьдесят, но крепкий отец семейства и трое сыновей от 27 до 35 лет. Если бы не средства современной сельской механизации я бы подумал что попал по крайней мере в начало двадцатого века: до того отец с сыновьями напоминали героев фильмов про классических казаков. У старого отца в руке постоянно находится нагайка, у всех на головах форсистые кубанки, из-под которых выбиваются чубы, на ногах щегольские сапоги, воротники пиджаков оторочены шкурами песцов или соболей. Здесь становится понятным словосочетание «первый парень на деревне», но представительниц прекрасного пола я так и не увидел.

Роман представил меня казакам, он здесь часто бывал, познакомились. Захар Петрович — отец, и сыновья — Павел, Пётр и Савелий. Сыновья просто пожали нам руки, и ушли по своим делам, отец же пригласил нас в просторный дом.

Поговорив о житье-бытье — хоть это меня и не интересовало, но я старательно делал озабоченный вид, о городских новостях, о политике Америки в отношении Ирака. Выяснив, что все женщины ушли по грибы и, выпив десятую чашку чая с молоком, приступили к главному — вопросу о чучуне.

— Да-а, бывает здесь всякое… Осенью вот сыновьям какой-то старик примерещился. Седой такой, косматый. Перепугал тут всех. Я-то его не видел, спал, понимаешь. А сыны как угорелые носились. К Генке побежали, понимаешь…

— Да, Гена рассказывал, — подзадорил я дедушку, — во всех подробностях рассказал, оч-чень, понимаешь, интересно. А как он тут появился то, Захар Петрович?

— А что, на краю алааса могилы не видели что-ли?

— Неужели!? Привидение!?

— Ну, да, — дед засмеялся, — всем троим примерещился, вроде не пьяные были. А то б я их… — Петрович для убедительности потряс нагайкой.

Чтобы быстрее закончить этот интересный рассказ, спросил:

— Ну, и чем всё закончилось?

— Гена сказал — рядом с могилой нужно стопочку водки поставить, вроде бы оставил нас в покое.

— Ну, дай Бог, Захар Петрович.

— Дай Бог, Андрей.

— А чучуну здесь где-нибудь видели?