По следам султанов и раджей

Благодаря хорошей организации водоснабжения крепость была практически неуязвимой. Из каменных коровьих пастей под вершиной скалы льется кисловатая минеральная вода. Здесь бьет довольно мощный источник. Этой воды хватало не только для защитников крепости, но и для скота и орошения небольших полей, расположенных между крепостными стенами. Во время нашествия Ала–уд–дина воду, по преданию, распределяла сама правительница со своими придворными дамами. В память об этом здесь иногда можно увидеть какую–нибудь девушку или женщину из близлежащего городка, приветствующую паломников и предлагающую им освежающей глоток воды.

Сегодня там хозяйничала красивая девушка в широкой юбке в складку и в большом оранжевом платке на голове. Увидев перед собой иностранца, она на мгновение смутилась, но тут же нагнулась и налила в латунную кружку теплую минеральную воду. Перед входом в подземелье, в котором, по преданию, Падмини взошла на костер, девушка нанесла мне на лоб прохладное пятнышко из сандаловой пасты. В благодарность я сложил на груди руки и схватился за фотоаппарат, чтобы увековечить красавицу, но не успел я нажать на затвор аппарата, как рядом раздалось грозное предостережение двух статных раджпутов, вероятно супруга и брата.

Желание фотографировать у меня сразу же пропало, и я предпочел перейти к осмотру высокой башни. Это Джайа–стамбха («Победная колонна»), поставленная читорским раной Кумбхой в честь его победы над соседней мусульманской Мальвой. Нечто подобное предполагали соорудить и предшественники Кумбхи, которые за триста лет до него на самой вершине крепости возвели Крити–стамбху («Колонну славы»). Так как колонну строили джайнские мастера, то и украсили они ее вместо фигур индуистских божеств скульптурными изображениями джайнских тиртханкаров, которые должны были указывать им путь к славе и спасению.

На обратном пути я осмотрел небольшой живописный храм, поставленный в честь глубокой преданности богу Кришне супругой раны Кумбхи, известной поэтессой Мира–баи. Здесь же, рядом с храмом, стоит легендарный дворец Падмини, не потерявший своей величественности и после того, как превратился в развалины. Тонкая резьба дворцовых порталов, отражающаяся в прямоугольном озерке, еще и сегодня дает возможность представить, каким красивым был дворец, пока его не разрушил султан Ала–уд–дин.

В царственных покоях я оказался в полумраке. Наступил вечер. Возница нетерпеливо переступал с ноги на ногу, предчувствуя, что ему придется гнать своих гнедых рысью, чтобы я мог успеть на скорый ночной поезд до Джайпура. Не успели мы пройти через все семь башен, как на землю опустилась темнота. Однако кони летели так, словно спорили с ветром. Когда тонга влетела на привокзальную площадь, поезд уже стоял у платформы.

Сломя голову я кинулся в камеру хранения за саквояжем, а затем стремглав бросился на поиски забронированного места в купе второго класса. Но вот как попасть внутрь вагона? Поезд составлен из вагонов старого типа, особенностью которых является отдельный вход в каждое купе. А ночью все двери, конечно, закрыты на крючок. Ведь не зря железнодорожное управление предупреждает пассажиров никому не открывать двери.

Достучаться до закрывшихся любителей поспать, видно, было не в моих силах. Забаррикадированная дверь приоткрылась лишь после того, как я убедил начальника поезда применить весь его служебный авторитет, чтобы помочь мне занять забронированное место. В купе со всех полок на меня устремились неприветливые взгляды. Увидев, что на одной из верхних полок никого нет, я взобрался на нее и тут же скатился вниз. Оказывается, там лежал огромный погребальный венок.

Христианин, везущий венок на похороны родственника в Дели, любезно снял его и поставил на пол, однако мне уже расхотелось лежать на той полке. В конце концов усталость все–таки взяла свое и я заснул, чтобы живым и здоровым проснуться солнечным утром в Аджмере, городе паломников.

Шейх под неприступной горой

Несмотря на то что солнце уже взошло, я совсем продрог от утренней прохлады и предпочел встать, чтобы хоть немного согреться. В купе все еще спали и было достаточно места, чтобы несколькими упражнениями разогнать кровь в закоченевшем теле и освежиться глотком чая из термоса, наполненного еще в Читоргархе.

Затем я с нетерпением стал выглядывать из окна, чтобы увидеть, когда же к нам слева присоединится главная раджастханская колея, на которой и лежит цель моего путешествия. Поезд, отрывисто сигналя, мчался через узкую мелкую лощину, переходящую в открытую равнину, усеянную красным цветущим кустарником. Хребты гор Аравали остались далеко позади, и по обе стороны железной дороги теперь поднимались лишь одинокие, но крутые холмы.