По следам султанов и раджей

Каменотесы делали не только джали. Почти каждую дверь джайсалмерских домов они обшили песчаником и вытесали в нем сложные геометрические узоры или изображения богов из индуистской мифологии. Тому, кто мог заплатить, покрывали великолепной резьбой по камню весь фасад от порога до крыши. Само собой разумеется, что самые красивые мотивы предназначались для украшения индуистских и джайнских храмов. На колоннах, стенах и потолках храмов были изображения не только богов и богинь, но и простых смертных во время той или иной работы или же повседневной деятельности, при этом не забыты и эротические сюжеты.

Через мощную башню со стрельчатыми арками и угловыми башенками мы проникли в крепость правителя, носившего в Джайсалмере титул равал. Дорога настолько сузилась, что тут не смогли бы разъехаться две повозки. Закрытая с обеих сторон высокими мощными крепостными стенами дорога, извиваясь, вела через несколько железных ворот. Иногда казалось, что дорога вот–вот упрется в стену, закончится тупиком, но вот неожиданный поворот на 90 градусов, проход через ворота, и путь снова открыт.

Здесь наверняка не смог бы пробиться даже отлично вооруженный воин. Недосягаемые на башенных галереях, защитники имели возможность легко расправиться с попавшим в ловушку неприятелем. Если кому–то все–таки удавалось проникнуть внутрь крепости, то там на него сыпались каменные глыбы и ядра, надежно хоронившие любого чужака.

Дворец равала стоял на пригорке в центре крепости за укрепленной стеной, образующей еще одну защитную зону. Дворец — это множество диковинных многоэтажных зданий, прилепившихся друг к другу и увенчанных огромным металлическим зонтом — символом власти.

Говорят, во дворце сокрыты сказочные богатства: могучие столы из чистого серебра, которые не могут поднять и десять сильных мужчин, чеканные скамьи и троны, тяжелые серебряные кровати, инкрустированные драгоценными камнями, сундучки из слоновой кости и другие сокровища. Даже потолки дворца, его лестницы и оконные рамы, уверяют, сделаны из массивного серебра. К сожалению, вход во дворец закрыт; внутрь мы могли бы попасть лишь в том случае, если бы заблаговременно обратились с просьбой об этом к потомкам бывшей правящей династии. У нас на это не было ни времени, ни желания, так что нам пришлось удовлетвориться осмотром дворца снаружи.

Вместо экскурсии во дворец господин Паливал предложил осмотреть не менее редкие, а для нас еще более важные, литературные ценности. Мы направились к государственному архиву, укрытому за резными красочными стенами джайнского храма. Мой провожатый был немного знаком с архивариусом, поэтому отпадали разного рода формальности, и, быстро получив разрешение, мы тут же спустились в темное подвальное помещение обветшавшего здания. Здесь, в сводчатых залах, бережно хранились старинные, по крайней мере тысячелетние, рукописи на пальмовых листьях.

В конце узкого коридора, заставленного с обеих сторон полками с книгами о индийских религиях, философии, грамматике и поэзии, мы низко пригнулась, протискиваясь через низенькие двери, и оказались в главном зале, где находились самые редкие рукописи и книжные иллюстрации.

— Тут у нас хранится тысяча сто двадцать шесть рукописей на пальмовых листьях, — объяснил нам архивариус. — И примерно в два раза больше бумажных рукописей, некоторые из них относятся к XII веку. В большинстве своем они написаны на санскрите и различных пракритах, но есть и на раджастхани, гуджарати и хинди. Многие из них богато иллюстрированы, как, например, «Гаджашастра» — наука о разведении слонов. Посмотрите, краски миниатюр сохранились в первозданном виде, вероятно потому, что сюда никогда не проникали солнечные лучи. Их кобальт, золото и киноварь хранила вечная полутьма, а также постоянная температура и низкая влажность воздуха. В этих подвальных помещениях под зданием храма редкие сокровища хранились в течение многих столетий в таких условиях, которые им не могли бы обеспечить самые современные хранилища.

Я осторожно перелистывал редчайшие собрания и совершенно забыл о времени. Из задумчивости меня вывел голос господина Паливала. Он настаивал, чтобы мы вернулись в гостиницу, где нас уже давно ждет обед. У меня не было желания терять драгоценное время на такую прозаическую вещь, как принятие пищи, но я вынужден был согласиться с тем, что в полуденную жару все же необходимо немного отдохнуть.

Кроме традиционного цыпленка нам подали лепешки из просяной муки на верблюжьем масле. Просо — основной продукт питания джайсалмерцев. Вот только не всегда его хватает. В неурожайные годы, которые случаются в этом крае довольно часто, людям не остается ничего другого, как вылущивать маленькие семечки из жестких колючек пустынного кустарника бхарута, сушить их, а затем перемалывать на муку.