По следам сенсаций

30 июня 1934 года в одном из госпиталей Константинополя скончался турок Заро Ага. Не подкоси его болезнь, он наверняка прожил бы дольше, а ему стукнуло как-никак 156 лет. По крайней мере так утверждал сам Заро Ага. Точно установить дату его рождения не удалось, зато было доподлинно известно, что его сын умер в 1918 году в возрасте 90 лет — на 16 лет раньше отца. Будучи женат ни много ни мало 13 раз, Заро Ага имел 25 детей и 34 внука. Не блистая особым умом, сангвиник по натуре, он просто и жизнерадостно смотрел на мир, вёл размеренный, без излишеств, образ жизни, курил мало, жажду утолял только водой и безалкогольными напитками, ел вдоволь хлеба, простокваши, охотно лакомился сладостями и неохотно мясом. Скромный уклад жизни помог ему до конца своих дней сохранить крепкое здоровье. Правда, при вскрытии анатомы обнаружили рассеянные туберкулёзные очаги в лёгких, склеротические образования в сердечных клапанах и артериях, едва заметные признаки инфаркта и атрофию щитовидной железы. Вот они — следы притаившихся врагов! По-видимому, при менее благоприятных условиях эти агрессоры в любую минуту могли бы распоясаться — и тогда Заро Ага несдобровать; он стал бы заурядной статистической единицей в безликих цифровых отчётах.

Геронтологическая литература, изобилующая биографиями дедушек, переживших эпохи, неправомерно мало уделяет внимания бабушкам — видимо, отчасти потому, что представительницы прекрасного пола всегда отличались неподдельной скромностью в оценке своего возраста. А жаль! Похоже, что долголетие — наследственное свойство и передаётся больше по материнской, чем по отцовской линии.

По итогам переписей твёрдо установлено: женщины в среднем живут дольше мужчин и чаще переходят столетний рубеж. Одна женщина, умершая в 1926 году в США, дожила до 111 лет. Другая, мисс Катарина Планкет, ирландка, родившаяся 22 ноября 1820 года, в эпоху Байрона, скончалась 14 октября 1932 года, во времена Уэллса. Ходили слухи о стосорокалетней английской графине Десмонд, но они не заслуживают особого доверия.

Вообще надо сказать, абсолютно достоверных, убедительно документированных сообщений о случаях выдающегося долголетия — раз, два — и обчёлся. Когда в Германии стали недавно проверять сомнительные публикации по актам гражданского состояния, выяснилось, что большинство людей, чуть не под присягой клявшихся, будто им перевалило за 120, на самом деле не дотянули ещё и до ста. Не потому ли основная масса старцев, живущих якобы в первой половине своего второго столетия, сконцентрирована именно в тех некогда отсталых районах (например, Азербайджан, Абхазия), где раньше не было официальной регистрации рождения, а в основу переписи положены утверждения самих опрашиваемых? Как бы то ни было, геронтологи до сих пор затрудняются ответить на вопрос: а кто же прожил дольше всех?

В 1799 году вышла в свет книга Дж. Истона «Человеческая долговечность; содержит имя, возраст, место жительства и год кончины 1712 персон, кои прожили столетие и более в период с 66 по 17.99 год от рождества Христова». В числе названных персон фигурирует Золтан Петраж, 186 лет, венгр, преставившийся в 1724 году анно домини. Окажись всё это правдой, Петраж был бы самым древним дедушкой на земле из всех, о ком слышала геронтология.

Отсутствие достаточно полной и надёжной статистики долголетия препятствует выяснению временных пределов человеческого бытия.

Твёрдо установлено лишь одно: за все исторические эпохи максимальная длительность жизни не изменилась. Средняя же долгота жизни увеличилась оттого, что стало меньше умирать молодых и людей средних лет. И всё-таки не подлежит сомнению перспектива — жить человеку больше ста! Сколько же?

Великий алхимик средневековья Парацельс считал: каждый может жить до 600 лет, хотя сам не дотянул даже до 60, Учёные XVIII века оказались менее щедрыми: они прочили человеческому бытию срок в три раз короче. Геронтология XX столетия урезала и этот посул.

Советский учёный академик А. А. Богомолец, следуя геронтологическим идеям И. И. Мечникова, считает естественной возрастной границей человеческой жизни 150–160 лет.

Итак, 160 лет? И выходит, примерно сто лет тихого угасания? Правда, угасания без физических мук, ибо болезни к тому времени будут побеждены. Но угасания невыносимого морально: увядший организм едва ли даст человеку ощущение неизбывной бодрости, лёгкости, свежести, силы, красоты, радости… Велико ли счастье встречать участливые взгляды прохожих, ежеминутно чувствуя себя стариком — сгорбленным, морщинистым, седым или плешивым, хилым, подслеповатым, тугим на ухо, забывчивым, нерасторопным, с шаркающей походкой и срывающимся голосом? Впрочем, не это самое страшное! Неужто не мучительно сознавать, что далеко не всякий физический и умственный труд тебе по плечу? Что ты стал пенсионером не только по бумажке, но и по духу?

О нет, любой лишний год такой старости превратится в непомерную обузу, и вряд ли кому захочется коротать лишнее столетие, денно и нощно забивая «козла» на скамейке в парке…