По следам неведомого

Все же они уверенно вели нас по тому же пустынному, каменистому плоскогорью, по которому вы с ними возвращались из храма. Лакпа Чеди показал мне пещеру, где лежали тела Милфорда и Анга. Но шерпы уже давно забрали тела и сожгли их. Конечно, для науки это — потеря: тело Милфорда следовало внимательно осмотреть, произвести вскрытие — ведь надо же выяснить более точно природу Черной Смерти! Ее проявления, по вашим рассказам, хоть и походят несколько на лучевую болезнь, но полностью с ее симптомами не совпадают… Однако я хорошо понимаю, что вам все же приятно будет сознавать, что тело вашего друга больше не лежит под непрочной охраной камней, которые легко разбросал бы медведь или волк (если б им вздумалось забрести в эти пустынные края), что огненное погребение — должно быть, именно тот вид погребения, которое выбрал бы сам Милфорд, так близко связанный с Востоком, надежно защитило его. Грустно мне было стоять у этой пещеры. Мне казалось, что я тоже знал и любил этих замечательных людей. Англичане обнажили головы; я последовал их примеру. Впрочем, долго стоять с непокрытой головой на ледяном ветру высот нельзя. Мак-Кинли первый натянул свою вязаную шапку и заставил Осборна сделать то же.

Ну вот. И на этом, собственно, кончилась наша экспедиция. Вы недоумеваете? Еще бы! Ведь никому в голову даже не приходило, что может произойти. И мне тоже. Итак, уже около часа я замечал, что шерпы сильно беспокоятся и как-то неуверенно озираются по сторонам. Началось это с того, что нам преградила путь очень узкая, но глубокая и длинная трещина. Перешагнуть ее не стоило никакого труда, и я бы попросту не обратил на нее никакого внимания. Но шерпы осматривали ее с видом величайшего изумления и тревоги. Я спросил их, не сбились ли мы с пути; они заверили, что мы идем правильно, но что трещины здесь никогда не было. Не знаю, почему я не задумался над тем, что это может означать; вероятно, я просто, как и все участники экспедиции, сгорал от нетерпения: ведь до цели оставалось тогда уже меньше часа ходу. Один Мак-Кинли нахмурился, услышав, что говорят шерпы; он зато и меньше всех был потрясен тем, что случилось дальше. Правда, он вообще всегда мрачен и невозмутим. А мы все просто пришли в отчаяние и сейчас еще не можем опомниться.