По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

Если Митава город дворян, без торговли и без капиталов, то в этом отношении она прямая противоположность, посещенной вслед за тем, Риге. Рига самый богатый город России, имевший к тому времени 3.374.618 рублей капитала (Петербург 2.543.593, Иркутск 2.006.133. Москва 1.616.726, Варшава 1.048.516 и Одесса 951.390 рублей), в котором живет ровно одна треть всех немцев прибалтийских губерний, из таможни которого за одно трехлетие вывезено товаров на 166.763.838 рублей, привезено на 90.632.832 рубля и поступило одной пошлины золотом с привоза 8.465.999 рублей с копейками, тогда как весь ввоз по западно-европейской границе нашей, например, в 1880 году, не превышал 297.793.806 рублей; кроме того, Рига богатейший собственник в Лифляндии; она, отдельно от Лифляндии, покорилась Петру I; её земли имеют свой консисторию и своего городского суперинтенданта; в Ревеле есть также особый городской супер-интендант; на коронацию в Москву Рига посылала от себя бюргермейстера, от прибалтийской страны ездило другое лицо.

Первая искра немецкой образованности, в самом конце XII века, была заронена именно в Ригу. Здесь сел первый епископ, тут укрепился орден меченосцев, здесь впервые, как противовес рыцарству, окрепло бюргерство. Здесь, на Двине, вдоль реки, до моря, издревле столкнулись два культурных влияния: немецкое с запада и русское с востока. Большая часть этих земель, до прихода немцев, были русскими, платили полоцким князьям дань, и старейшая хроника Генриха Латыша подтверждает это.

Selhen, Liven, I.etten lant

Waren iff der Rusen hant.

Генрих Латыш писал по-латыни прозой; приведенное место взято из немецкой рифмованной летописи неизвестного автора, жившего несколько позднее Генриха Латыша. Имелась еще и другая, более поздняя, рифмованная летопись, но в ней описываются преимущественно истории восстаний эстов против немцев, и самая летопись, нигде до сих пор не отысканная, сохранилась только в ссылках, приводимых некоторыми историками края.

Что наши поселения, до прихода немцев, придвигались к самому морю, документально свидетельствует, наряду с другими, Беляев в «Истории Полоцка», и только значительная бесхарактерность личностей полоцких князей, с одной стороны, и великая энергия первых немецких епископов, с другой, привели к подчинению Западу всего побережья, на которое впоследствии цари московские смотрели совершенно правильно, как на «свою» землю.

В Риге полнее, чем где-либо, обрисовались в своих очертаниях орден, епископство и бюргерство. Длинной мартирологией тянутся хроники о вражде этих трех элементов. Один из процессов ордена с архиепископом, разбиравшийся в Риме, хранится в архиве Кенигсберга и имеет пятьдесят одну рижскую эллю, т. е. около тридцати четырех аршин длины, несмотря на то, что начало и конец этого чудовищного документа объедены крысами. Когда, в одно из восстаний города против ордена, в 1319 году, последний осилил, то, помимо более непосредственной расправы, за убийство восемнадцати человек, город был вынужден: отслужить во всех монастырях между Двиной и Нарвой и в девяти ганзейских городах по 1.000 литургий и 1.000 панихид, основать в трех церквах по три алтаря с ежедневной при них службой, а в Иванов день, во всех церквах Риги, ставить по восемнадцати гробов, со всеми принадлежностями, как бы в них действительно лежали покойники, с покровами, Молитвословием и звоном колоколов. Этих гробов теперь, конечно, не ставят и таких панихид не служат. Надо заметить, что с XIV века в Риге существовало три отдельных по характеру похоронных песни — для ратсгеров, бюргеров и купцов.

Только в 1491 году Рига, в лице своих бюргерства и епископства, окончательно подчинилась ордену, и этим заканчивается тройственная жизнь Лифляндии того времени; с той поры царит один только орден; все поземельное владение шло от него и дробилось между вассалами его, из которых и возникли новейшие местные сословия и, главным образом, могущественное сословие дворянства-рыцарства. Орденские и епископские земли, значительно, впрочем, сокращенные, отошли в казну и состоят теперь в ведении министерства земледелия и государственных имуществ. Историк-юрист прибалтийского края Бунге особенно настойчиво выделяет факт происхождения нынешнего дворянства именно от позднейших вассалов ордена в XIV веке, а не от рыцарей прежнего времени. Желание Бунге и справедливо, и понятно, потому что никому не охота родниться со страшными деятелями орденского житья-бытья, начиная от времени знаменитой папской буллы 1258 года, отпускавшей все грехи и преступления рыцарям Западной Европы, одевавшим орденское платье с красным крестом и мечом на белом плаще, — буллы, обратившей, по словам Рутенберга, древнюю Fraternitas militae Christi балтийского края, в отборную колонию преступников.