По пути Синдбада

— Касмикойя просит вас не давать телеграммы. Он не уедет к себе, пока мы не построим корабль.

На следующий день, на утреннем сборе, Касмикойя выглядел оживленным, без тени огорчения на лице, и, вероятно, он даже не вспомнил бы о своей злосчастной уловке, если бы его земляки с заговорщицким видом не подмигивали ему, явно потешаясь над бедолагой. Что касается Тома, то он с тех пор, общаясь с рабочими, перестал принимать на веру их жалобы и стенания.

Май принес удушающую жару, температура в тени достигала 118°[20]. К десяти утра исходивший от песка блеск слепил глаза. Собаки прятались под навесы, деля эти убежища с козами, задыхавшимися от неимоверной жары. Но работа на стройплощадке не прекращалась, корпус корабля продолжал расти в высоту. Работать днем, естественно, не представлялось возможным, поэтому мы стали вставать еще затемно и работали до полудня. В три часа работа возобновлялась. Ночью рабочие спали во дворе на циновках.

В те дни к нам присоединился Роберт Мартен, мой соотечественник, живущий, как и я, в графстве Корк. Роберт — опытный кораблестроитель, да еще и уверенный в себе человек, и «зеленые рубашки» даже не пытались его обмануть, чтобы путем уловки извлечь выгоду для себя. Они даже немного побаивались его, особенно плотники, ибо Роберт, зная толк в их ремесле, имел такой наметанный глаз, что мог отличить работу одного плотника от другого и всегда мог с уверенностью сказать, какой объем работы выполнен за тот или иной срок каждым из них.

Больше мы не выбивались из графика и в намеченный мною срок установили шпангоуты, уложили балку для крепления мачты, а на бимсы[21] настелили палубу. Монтажники продолжали заниматься сшивными работами, пропуская кокосовый трос сквозь отверстия в досках. Это нудная и утомительная работа, но без нее было не обойтись. Я подсчитал, что мы просверлили в досках более двадцати тысяч отверстий и, чтобы корабль не уподобился решету, все эти отверстия были заделаны клейкой замазкой, изготовленной из смеси расплавленной камеди и истолченных в порошок морских ракушек. После этого монтажники спустились в трюм с канистрами масла и, орудуя обыкновенными швабрами, покрыли этим маслом «питоны». Получил я от монтажников и дельный совет: иметь на корабле достаточный запас этого масла. Они мне сказали, что подобная обработка чрезвычайно важна для безопасности корабля. Если кокосовые волокна обрабатывать маслом каждые четыре-шесть месяцев, то корабль прослужит шестьдесят, а то и сто лет. Я об этом догадывался и сам. Однажды я рассматривал сшивной корабль, построенный шестьдесят лет назад. Стежки, скреплявшие доски, выглядели как новые.

Наконец, перед спуском корабля на воду нам оставалось покрыть его подводную часть составом, предохраняющим судно от древоточцев, — смесью извести и растопленного бараньего жира. Жир мы купили сами (сметя этот товар с полок всех близлежащих лавок), потом растопили часть жира, смешали с известью и принялись за работу. Однако времени оставалось в обрез, и я обратился за помощью к военным морякам, чей лагерь располагался на побережье неподалеку от Сура. Командование лагеря пошло мне навстречу. Нам отрядили в помощь группу курсантов из сорока человек, которые стали ежедневно к нам приезжать на двух армейских грузовиках. Курсанты принялись за работу, нанося зловонный состав на днище нашего корабля, которое, после того как смесь полностью высохла, окрасилось в белый цвет. Выше ватерлинии растительное масло, которым мы пропитали доски, придало корпусу корабля глубокие темно-коричневые тона, присущие айни. После окончания этих работ плотники разобрали навес, прикрывавший строительную площадку, и наш корабль уподобился бабочке, освободившейся от стесняющей движения куколки. Теперь на насыпи возвышалось сооружение, являвшееся проявлением высокого искусства людей, сумевших обратить сто сорок тонн древесины в великолепный корабль, который, казалось, стремится в море, в свою стихию, чтобы слиться с ней воедино.