По осколкам

— Вы осколки собрали? — претензионно из кухни.

Дина молча психует, присаживаясь опять рядом.

— Стой! — ловлю ее пальчики. — Я сам.

Стряхивает мои руки. Я вижу как дрожат ее пальцы, и она упрямо собирает осколки.

— Ай!

— Ну вот.

Перехватываю ее руку, крепко удерживая. Она нерешительно тянет назад.

— Да стой…

Обхватываю подушечку пальца губами, провожу языком, чтобы нащупать — есть ли стекло.

— Арс.

Смотрит на меня.

— М?

— Что ты делаешь, Арс?!

Отпускаю изо рта ее пальчик.

— То же самое, что и ты, — прищуриваюсь я.

— Да, я всего лишь…

— И я всего лишь.

Молча продолжаем собирать осколки.

— Скажи маме, что я куплю ей новую.

Мама тяжелый человек, и объясняться с ней всегда напрягало Дину.

— Это я разбил.

Включаю на минуту пылесос, чтобы собрать с ковра то, что не смогли руки.

Иду, выкидываю пакет с осколками в мусорное ведро.

— И кто из вас такой криворукий?

— Я…

Алиса довольно возится в супе руками. Думаю моё ухо в детстве было бы откручено за такое. Но мама умиротворенно наблюдает за ее исследованиями, промокая салфеточкой пухленькие губки.

— Руки что ли трясутся у тебя?

— Я не бухаю и не прикасаюсь к наркотикам! В следующий раз, если есть какие-то сомнения, спрашивай меня.

— Обижается еще, — цокает недовольно мама.

Беру бактерицидный пластырь. Возвращаюсь к Дине.

— Давай свой пальчик…

Забирает недовольно хмурясь у меня из рук и наклеивает сама.

Включаю телек, листаю каналы. На музыкальном Чичерина. Дина иногда поет эту песню в программе.

Останавливаю. Сажусь на соседнее с ней кресло. Наши предплечья в пяти сантиметрах друг от друга. И я задираю рукава свитшота выше локтей, чтобы чувствовать ее.

Поворачиваюсь, блестящие губы вздрагивают, словно она хотела что-то сказать и передумала.

И я тоже открываю рот, чтобы начать разговор и… закрываю его, расстроенно выдыхая.

Мы встречаемся взглядами. И я так устал уже за эти пару часов держать маску, что она неожиданно стекает.

Мне так плохо, родная… почувствуй!

На Дининых щеках расцветает румянец. Она растерянно отводит взгляд.

Мама возвращается с уснувшей у нее на руках Алисой.

— Нам, наверное, пора… — встает Дина.

— Пора — езжайте, — безапелляционно и не отводя глаз от спящего личика дочки. — А мы немножечко отдохнем.

— Арс! — беззвучно.

Дина требовательно прищуривается и кивает в спину удаляющейся в спальню мамы.

Пожимаю плечами.

— Пойдем лучше чаю попьем?

— Лучше чего?

— Лучше того, что ты сейчас увезешь Алису и уедешь сама. Пойдем… пойдем… — тяну ее за руку.

Она резко выдергивает.

— Я что, прокаженный, Дин? Зачем ты дергаешься?

Её плечи опускаются и неожиданно она прячет в ладонях лицо. Присаживаюсь перед ней.

— Диночка… — я не знаю, что сказать и говорю то, что чувствую всегда. — Прости.

— Хватит, Арс, пожалуйста. Не надо больше.

— Чего не надо.

— Прощения просить.

— Ну ты ведь не прощаешь, — закрываю я глаза от вспыхивающей боли.

— Я тебя прощаю! — вдруг неожиданно сжимает она мои кисти, лежащие на подлокотниках кресла и тут же отпускает, на ее глазах наворачиваются слёзы. — Хватит этого всего! Но ты не трогай меня, пожалуйста, — жалобно смотрит она на меня. — У меня уже другая жизнь. Я выбрала другого мужчину.

— Ты прощаешь?..

— Арс! Услышь, пожалуйста, весь месседж, а не только то, что тебе хочется!

— А что там еще было? — шепчу я, теряя голос.

— Да, Боже мой! — сбегает она с кресла.

И я как привязанный иду за ней, пытаясь поймать ее взгляд.

— Дин?…

— Арс, мы с Алисой уедем с Павлов, — отступает она от меня на шаг. — Через пару недель…

— Что?

— Павел сделал мне предложение. Я хочу согласиться. Я очень устала жить так, как я живу. Я хочу, чтобы рядом со мной был надежный верный мужчина.

Закрывая глаза, я стекаю по стене вниз. В ушах звенит…

— Ты хочешь увезти мою дочь? — поднимаю я на нее глаза.

— Мы приедем через год на месяц, — сглатывает она тяжело. — Ты сам уезжал надолго. И по-моему это справедливо.

— Дин, я не по своей воле…

— А по чьей?

— Я не знаю. Твоей?

— Арс, ты опять чем-то убитый? — гневно вглядывается она в мои немигающие глаза.

— Да. Тобой.

И я зависаю в прострации, не понимая, что делать дальше.

Дина уходит в спальню, каким-то чудом всё-таки отвоевывая у мамы Алису. Выносит ее спящую на руках.

— Вызови нам такси, пожалуйста.

— Я отвезу.

— Нет.

У меня нет сил и запала спорить, и я просто обуваюсь, забирая практически силой Алису из рук Дины, спускаюсь вниз. Жду ее. Укладываю малышку в кресло. Не просыпается, крепко спит. Наверное, много новых впечатлений.

Дина выходит из подъезда.

Протягиваю ей сигареты. Вытаскивает одну и мы молча курим.

— Ты знаешь… а я часто думаю… за что?… Я никогда не предавал своих друзей, не изменял тебе, не делал подлостей… Я очень хотел, чтобы родилась Алиса. У меня ни разу не возникло даже сомнения на эту тему. Я хотел только тебя, я сразу сделал тебе предложение. Я тебя обожал! Я вкалывал как папа Карло, чтобы у нашей семьи было все. А за что, Дин, вот это всё? Почему я, вдруг, оказался ненадежным?

— Арс.