Читаем По ошибке (СИ) полностью

Я не могу понять, какой сок я люблю… То есть, мне всегда казалось, будто бы лучше яблочного сока нет ничего на свете! Его вкус, запах, цвет — все это было настолько привычно, как дышать… Но… черт… я попробовала апельсиновый сок. Яркий, взрывной, просто невероятного, потрясающего вкуса. И апельсиновый заставляет меня чувствовать себя по-настоящему счастливой. Но я не могу так просто отказаться от яблочного. Это… будто предать его, а я этого не хочу.

Сердце парня ускорило свой ход. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что девушка пишет ему далеко не о проблемах с выбором напитка на каждый день. И он не хотел давать себе ложную надежду, но сердце не хотело слушать, отбивая, четкое: «Апельсиновый, апельсиновый. Это ты апельсиновый!».

Нацу. 15:16.

Я думаю, тебе стоит отпустить яблочный сок. Поверь, ему будет только лучше, ведь тогда он сможет найти человека, который полюбит его по-настоящему. А удерживая его из-за простой привязанности, ты даешь ему не только ложную надежду, но и лишаешь возможности найти свою судьбу.

Нацу. 15:21.

И не вздумай чувствовать себя виноватой! Судьба, помнишь? Не от тебя зависит твои вкусовые предпочтения. И ты не виновата, что апельсиновый сок нравится тебе больше яблочного.

Нацу тяжело выдохнул, отложив телефон, чтобы ненароком не уронить его из трясущихся рук. Он не знал, что теперь делать. Все это время он сдерживал себя мыслью, что у «Странной» есть парень, и Нацу лишь искренне хотел помочь девушке, пытаясь раскрасить ее мир в яркие краски. Он чувствовал что-то такое родное и теплое к этой девушке, что иногда пугался сам себя.

Нацу верил в судьбу, и он не мог игнорировать ее столь явные намеки.

И если «Странная» напишет ему, что в ее жизни больше нет «яблочного сока», он непременно предложит ей встретиться. В этой самой кофейне, Нацу приготовит ей кофе и встретит ее с широкой улыбкой и верой в то, что она — та Единственная.

Странная еще и Ясновидящая. 15:32.

Спасибо тебе. Действительно. Я… я думаю, что я уже давно знала, что мне предстоит сделать. Просто, благодаря тебе, теперь я знаю это наверняка.

Нацу. 15:35.

Я всегда рад тебе помочь.

Нацу. 15:37.

И сейчас, где бы ты ни была, я настоятельно рекомендую тебе выпить кофе. Такой, какой ты никогда еще не пила! Только прекрасный вкус кофе сможет заставить тебя на мгновение забыть о вкусах яблока и апельсина ;)

Странная еще и Ясновидящая. 15:40.

Думаю, я так и поступлю!

Улыбнувшись, Нацу положил телефон в маленький выдвижной ящичек. Новых посетителей не намечалось, и только Хартфилия отложила телефон и, взяв кошелек, медленно прошла к стойке. Обычно девушка подходила прямо к баристе, четко выговаривая заказ, не тратила ни секунды, ни своего, ни чужого времени. Поэтому Нацу удивила в задумчивости обводящая меню взглядом девушка, которая мило (Нацу ментально дал себе по лбу) прикусила губу.

— Тебе помочь? — решил поиграть в идеального баристу парень, хотя обычно пытался свести разговоры с бестией к минимуму. Сейчас он винил во всем «Странную», которая одними лишь своими сообщениями превращала его в безвольную, счастливую субстанцию, готовую прыгать до потолка и пищать аки малолетняя фанатка.

— Да, — Люси еще раз посмотрела на меню, наконец, переведя взгляд на Нацу. — Я бы хотела попробовать что-нибудь новенькое. Знаешь, что-то такое, что я еще не заказывала…

В голове парня тут же появился воображаемый список всего того, что заказывала Хартфилия. Как бы ни ненавидел он эту девушку, выбить навыки баристы не могло ничто.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное