По нью-йоркскому времени

– А-а… – Михаил подтянулся на локте. Узнал голос автомеханика и сквозь марево словно увидел свой «олдсмобиль» в мастерской. (Оставил там машину, чтобы проверили, почему так много расходуется бензина). 

– И что же теперь? – спросил он.

– Нужно ставить новый карбюратор. Сто пятьдесят долларов. Но для тебя – сто двадцать.

Михаил засопел. Вчера понадобилось заменить свечи, сегодня – карбюратор. Что – завтра?  

– Ладно, черт с ним, заменяй. Когда будет готово?

– Подходи через пару часов.

Михаил прислонил подушку к стене, включил телевизор, и в комнату ворвался Нью-Йорк, шумный, счастливый Нью-Йорк, озабоченный новогодними покупками: джипами, биржевыми акциями, путевками на Карибы.  

Безразлично Михаил смотрел на экран. Все-таки правильно он поступил тогда в ресторане, отказавшись от пятисот долларов, предложенных Юрой. Потому что слишком грозно поглядывал из пяти овалов купюр Бенджамин Франклин, словно желая напомнить, что «тюрьма» по-английски – jail. А тюрьма – хоть, говорят, и комфортная, с сэндвичами и пепси-колой, с телевизором и компьютерами – даже такая замечательная тюрьма вовсе не входила в его планы. Поэтому Михаил вернул Юре все пять соток, и мудрый Бенджамин Франклин произнес из овала одобрительное: «O`кей».

...Ангел-хранитель или, может, случайное везение до сих пор спасали Михаила от тюрьмы. Он всегда чувствовал над собою чье-то оберегающее крыло. На волосок от тюрьмы он был, когда только вернулся из армии. Гражданская жизнь представлялась тогда жестокой, с такими же волчьими законами, что и в солдатской казарме. Ну и, разумеется, свобода. Долгожданная свобода при очень примитивных представлениях о ней.

В кабаке они с другом Витькой избили одного мужичка. Точнее, бил Витька, а Михаил помог этого мужика вытащить из зала. Причина была пустяковая: из-за какой-то девки – она сначала танцевала с Витькой, что-то пообещала ему и вдруг закрутила с другим, похожим на упыря. Михаил держал двери пожарного выхода, а  Витька безжалостно избивал упыря, применяя еще не забытые, хорошо отработанные в армии приемы десантника. Когда упырь рухнул, Витька сорвал с его руки часы «Роллекс» – Витька всегда питал слабость к дорогим вещицам. Они сбежали по лестнице и скрылись в яру, где знали все тропки-дорожки – в детстве там играли в «казаков-разбойников».   

Под утро их из дому увезли в отделение милиции. Одиночные камеры. Избиения во время допросов. Опознания с понятыми. Михаила выпустили под расписку, а Витьку отвезли в СИЗО. Витькина мать поседела за несколько дней. Если бы их родители не предложили тому упырю и следователю ба-альшие деньги, то их с Витькой наверняка посадили бы. Но пострадавший и следователь деньги взяли, и групповое ограбление превратилось в обычное хулиганство, и все обошлось.     

Нет, намеренно Михаил никогда не выбирал тюремные дороги. Но словно некая сила вела его опасными зигзагами. В паруса жизни дули ветры авантюризма. Ну и всегда был уверен в том, что все для него благополучно обойдется. Интуиция подскажет. Ангел убережет.          

…Он вышел из дома и направился к автомастерской. Сыпал мелкий снежок. Вид часто проезжающих полицейских машин почему-то смущал. «Все-таки ты правильно сделал, отказавшись от пятисот долларов», – шепнул ему в самое ухо Бенджамин Франклин.   

ххх

– Все в порядке. Я заодно и масло в машине поменял, с тебя еще двадцать долларов, – сказал механик.   

В мастерской на полу лежали шины, со стальных реек подъемников свисали цепи.

– Отличная тачка, еще будешь на ней ездить сто лет.

– Вот и хорошо,  – Михаил взглянул на машину.

У машины вид, конечно, допотопный. Зато в просторный салон умещаются все инструменты и материалы. Не на горбу же их носить! К тому же за столь короткий срок Михаил успел прочувствовать эту громоздкую по нынешним меркам машину, свыкнуться с ее капризами. И движок отличный.

Он повернул ключ в замке зажигания. «Ж-ж-жух! Ту-тут-ту…» – запел мотор. 

– Видишь, что нынче творится в Нью-Йорке, – сказал механик, пряча в карман спецовки взятые у Михаила деньги. – Понаехали сюда рэкетиры из России, свои порядки хотят завести. Уже и на журналистов покушаются.    

– На каких журналистов? – спросил Михаил.

– Ты что, парень, газет не читаешь? Недавно бегали за одним, ночью по кладбищу. Даже стреляли в него. Теперь этим делом ФБР занимается.

– Фэбэ-э-эр?

Позвонки Михаила – все, до одного – покрылись инеем. Во рту пересохло. 

Неожиданно механик резким движением вытащил из кармана спецовки металлическую бляху с выгравированным на ней номером. В другой его руке оказался пистолет:

– Вы арестованы!

Тут же с обеих сторон подскочили два полицейских, которые прятались за колоннами в гараже.

Стальные наручники впились в запястья Михаила. 

– Вы обвиняетесь в соучастии в покушении на убийство! С вашим адвокатом вам будет позволено связаться в отделении полиции!

…– Парень, что с тобой? Ты о`кей? – спрашивал механик, недоуменно глядя на Михаила, который стоял ни жив, ни мертв.

– Все в порядке, просто немного голова побаливает после вчерашнего.