По кромке двух океанов

Утром я отправляюсь в райисполком на разведку — какие и где в районе работают экспедиции, авось прилетел кто-либо знакомый из ВНИГРИ или мерзлотоведы из МГУ — с ними меня тоже не раз сводила судьба на Тазовском полуострове, на Ямале.

— Однако нет ваших знакомых на этот раз. В минувшем году были геологи из Ленинграда, а в этом не приехали, — председатель райисполкома Константин Лукьянович Поротов добродушно улыбается узкими прищуренными глазами на смуглом худощавом лице. — Партия Норильской геологоразведочной экспедиции есть. Ботаники есть… Две женщины собирают долганский фольклор… Как вы думаете, два человека — это экспедиция или нет? — и он сам улыбается своему шутливому вопросу.

Да, немало экспедиций бродят сейчас по Таймыру. Александр Федорович Миддендорф, первым проникший в 1843 году в глубь Таймыра, явно ошибся, когда писал, что «пройдет столетие прежде, нежели другой странствователь решится нарушить тишину этих пустынь». Через столетие, то есть в 1943 году, советские «странствователи» уже детально изучили природу полуострова.

Константин Лукьянович сам из долган. Народ этот маленький, к тому же относительно молодой, и образовался он от слияния кочевавших в XVIII веке по Таймыру нескольких тунгусских родов с якутскими, которые пришли туда же с берегов Вилюя и Лены. Тут оба этих родовых ручейка встретились с пришлыми русскими, с которыми тоже породнились, слились. Так появилась на свет божий новая народность.

Об этом мне рассказывает председатель райисполкома. Потом он переводит разговор на себя, на свое нелегкое, безотцовское детство кочевника — охотника и рыбака, которого вывела в люди Советская власть. Школа-интернат в Дудинке, Институт народов Севера в Ленинграде («Не смог, однако, окончить из-за болезни»), фронт… На войну он просился несколько раз, пока наконец не уломал военкома и не попал в артиллерийское училище, а оттуда на передовую, в армию прорыва, действовавшую между Витебском и Оршей. С тех пор и до конца войны почти не выходил из боев.

Константин Лукьянович выдвигает ящик письменного стола и, не глядя, ощупью достает сложенный вдвое плотный лист бумаги.

— «Грамота гвардии сержанту Поротову К. Л.,- читаю вслух. — Верховный Главнокомандующий, Маршал Советского Союза И. В. Сталин Вас благодарит за отличные боевые действия, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками: при форсировании реки Березины и освобождении города Борисов… за освобождение города Минска… За освобождение города Молодечно… Вильнюса… Шяуляя… Митавы… за прорыв обороны немцев юго-восточнее города Рига…»

Но на этом не закончилась фронтовая эпопея долганина Константина Поротова. После Германии была Маньчжурия, бои за Харбин и Хайлар… Он вернулся в свои родные Левинские пески под Дудинкой с орденами Красной Звезды и Славы, с медалями. Два ордена Трудового Красного Знамени, приколотые к пиджаку, были получены уже в мирные дни.

Удивительная и в то же время такая обычная судьба представителя одной из самых маленьких народностей — долган! Их численность понемногу растет, сохраняются национальные традиции. Никого не удивляет теперь долганин-учитель, долганин-врач.

…Константин Лукьянович никуда не торопится, посетителей нет, и я, пользуясь этим, расспрашиваю о нуждах района, о хороших и плохих людях.

— Плохих у нас нету! — резко перебивает меня председатель. — Если кто и приедет плохой, не выдерживает у нас, вымораживает его мороз, и люди не подадут плохому руки. Так и сбежит туда, откуда приехал.

Поротов вспоминает 1936 год («Мальчишкой еще был, шестой класс только что в Дудинке закончил»), когда из этой самой Дудинки в Москву уехала таймырская делегация и ее принял Михаил Иванович Калинин. В составе делегации были долганы, ненцы, русские. Они рассказали «всесоюзному старосте» о жизни своего округа, о недавно заложенном Норильске. Михаил Иванович слушал внимательно, а потом сам стал задавать вопросы: сколько на Таймыре оленей, хорошо ли поставлены пушные промыслы, как развивается национальная культура, здравоохранение, отступают ли под натиском нового суеверия и предрассудки? Это очень важно, чтобы быстрее преодолеть старое, отжившее, мешающее нам созидать новое, прогрессивное, заметил Калинин.

— …Отправим вас на Тикси, только долго лететь придется. С остановками.

— Это неважно. А где посадки?

— В разных местах. К геодезистам, к геологам на точки заходить будете. Места нехоженые, дикие.

Этот разговор происходит в кабинете начальника хатангского аэропорта Алексея Васильевича Смирнова. То и дело звонит телефон, включается рация, Смирнов отвечает, вызывает кого-то сам, кого-то отчитывает, кого-то хвалит, его лицо то хмурится, то озаряется улыбкой.