По крапу

Мне повезло: двор и в самом деле оказался проходным. Мало того, проскочив его, я оказался в двух шагах от трамвайной остановки! Тут же, как по заказу, появился вагон, в котором я и укрылся от наступающих сумерек и дождя.

— Следующая остановка — «Медтехникум», — скучным голосом сказал динамик. Вагон тронулся с места, и кондуктор двинулась через пустой салон, намереваясь взять с меня за проезд в полной мере.

Машинально я полез было за деньгами, но тут же вспомнил, во что одет, и карман тревожить не стал. Да в таких пиджаках деньги едва ли водятся….

— Платить будем?

Я демонстративно сунул руку в карман, всем своим видом показывая, что не располагаю даже медным гривенником. Пальцы скользнули по ткани и провалились за подкладку. А там…

— Ну так что? — это опять кондуктор.

Я медленно потянул руку из пиджачных глубин…

Тысячерублевые купюры, скрученные в тугой рулончик и перевязанные черной ниткой! Вот что держал я сейчас в своей руке. Первой моей мыслью было: «Я сплю!» И тут же пришла другая мысль: «Интересно, а сдача у нее найдется?»

— А еще зайчиком прикидывается, — усмехнулась кондуктор. — Может, помельче дашь?

К счастью, трамвай уже начал притормаживать. Я рывком поднялся с места и вскоре снова оказался под дождем.

Маячить на остановке было глупо и небезопасно. В любой момент к одинокой измокшей фигуре могла подъехать милицейская машина, и очередной сержант наверняка потребовал бы предъявить документы. Такая встреча в мои планы не входила. К тому же эти деньги…

Не вынимая руку из кармана, я покатал в пальцах рулончик и попытался представить, сколько тысяч в нем может быть. Двадцать, тридцать? Да мне бы и десяти хватило…

Я быстро пошел по извилистой скользкой дороге к многоэтажным домам, машинально перепрыгивая через лужи. Дождь растерял свою силу, и теперь сыпал за воротник мелким горохом. У первой же многоэтажки я оглянулся и юркнул в ближайший подъезд. С минуту постоял, привыкая к относительной безопасности, потом вынул деньги и начал их пересчитывать.

На втором десятке одинаково новых бумажек пальцы мои задрожали, и я стал считать втрое быстрей. Тридцать пять тысяч. С ума сойти можно!.. Пять тысяч я сунул в рубашку, остальные запрятал в задний карман брюк. Все еще дрожавшими пальцами торопливо пробежался по пиджаку, но больше ничего интересного в нем не нашел. И честно говоря, не расстроился.

Однако радостное возбуждение уже уходило от меня. Зато появилось тоскливое ощущение загнанного, но пока еще не пойманного. Три вещи не давали покоя: часы «Orient», мои анкетные данные и мой сегодняшний ночлег. С первым пунктом я попрощался и забыл его, третий — отложил на потом. А вот анкетные данные при всем желании не изменишь…

Быть может, ориентировка на гражданина Миронова В.П. давно разлетелась по всему городу. И на вокзале, в аэропорту, при выезде из города недоверчивые взгляды уже просеивают честных граждан сквозь сито примет: на вид лет 35–40, роста среднего, спортивного телосложения, волосы темные, был одет…

Здесь я скинул пиджак. Попытался было сунуть его за батарею, но передумал. Вспомнил, что в ДЧ меня привезли в рубашке. К тому же на улице дождь…

Я выглянул из подъезда: ну да, продолжает сыпать. Ладно, дело житейское…

Ночь приняла меня, как родного: с деньгами, без паспорта, но в пиджаке.

На лестничной площадке я наскоро привел себя в порядок: смахнул с брюк комочки грязи, как смог, пригладил пиджак. Придал лицу беззаботное выражение и позвонил в знакомую квартиру.

Через минуту я уже сидел за неприбранным столом и скупо врал о причинах своего опоздания. Моей фантазии хватило лишь на затянувшееся свидание и позднюю электричку, которая доставила меня с городской окраины буквально десять минут назад. Впрочем, экс-именинник ко мне с расспросами не приставал, сказал только:

— Сколько сейчас, знаешь? Первый час ночи! За это время мог бы и пешком дойти, — и принес из кухни явно припасенные на утро полбутылки коньяка. — Держи. Штрафную. Ну и я… за компанию. Давай.

Я выпил и навалился на остатки салата, не забывая то и дело тревожить вилкой тарелку со шпротами. Ломтик сыра мелькнул и пропал вслед за пластиком ветчины, а селедка под зеленым горошком была чудо как хороша. Если что и мешало мне сейчас полностью отдаться еде и питью, так это воспоминание о минувшем вечере. Похоже, Сашка это заметил, но вопросов задавать не стал.

— Еще? — Он взялся за бутылку. — Здесь, правда, немного…

Он выжал остатки, и я снова выпил. И закусил.

Славный город Дербент повернул мои мысли от прошлого к будущему. Шальные тысячи заверещали в кармане так, что в ушах зазвенело. Пережитое в ДЧ требовало сатисфакции в крупном размере. Я вынул из рубашки пять тысяч и деловито пришлепнул их к столу:

— Саша, не суетесь! Сейчас что-нибудь сообразим.

— Откуда?..

— Долго рассказывать. Да и… не интересно.

— А все-таки?.. — Сашкино лицо, обычно скучновато-расслабленное, как-то вдруг отвердело.

Я молча достал сигареты. Отступать было поздно, а Сашку я знал уже лет пять — с тех пор, как вернулся из Ухты.

Короче, я рассказал ему — все. Хотя хватило бы и половины.