По Ишиму и Тоболу

Въ сибирской деревн мы нашли общину глубоко сознающею свои верховныя права на землю, но не позволяющую себ вмшиваться въ отдльныя хозяйства своихъ сочленовъ; мы нашли духъ солидарности, своеобразно соединенный съ духомъ свободы для каждой индивидуальности; мы узнали, что во владніи своею землей каждый можетъ производитъ какія угодно операціи. Несомннно, что такая форма очень удобна для введенія интенсивной культуры. Пользуясь своимъ участкомъ неопредленно долгое число лтъ, на протяженіи, по крайней мр, двухъ поколній, работникъ не можетъ опасаться за цлость произведенныхъ улучшеній; не встрчая со стороны міра мелкихъ придирокъ, постоянныхъ ограниченій и вмшательства въ его земледльческія работы, онъ можетъ въ полной мр считать себя свободнымъ и въ состояніи длать какіе угодно опыты на своемъ участк.

Почему же въ Сибири нтъ даже признака интенсивнаго хозяйства?

Потому, что въ этомъ до сихъ поръ не было надобности. Когда подъ руками есть неизмримый просторъ полей, когда земля богата черноземомъ, когда этотъ черноземъ не истощенъ, тогда нелпо было бы требовать отъ крестьянина интенсивной культуры. Колонисты Запада, Америки и Канады, помщикъ Венгріи и нашей Малороссіи также практикуютъ залоговое хозяйство, распахивая новыя земли и забрасывая на много лтъ старыя, но ихъ никто не обвиняетъ въ хищничеств. Придетъ время — и это хозяйство приметъ высшую культуру, какъ приметъ ее въ свое время и русскій крестьянинъ и сибирякъ. А теперь этотъ крестьянинъ былъ бы помшаннымъ безумцемъ, если бы, въ виду простора, слъ на маленькій клочекъ земли и ухаживалъ бы за нимъ съ ревностью французскаго крестьянина, имющаго два акра.

Недавно въ одной изъ деревень Ишимскаго округа, вблизи города, произошло такое событіе. Крестьяне этой деревеньки, видя, что ихъ хлбъ то померзаетъ, то вымокаетъ и вообще плохо родится, ршили общимъ голосомъ и общими силами удобрить землю. И начали они возить на поля навозъ, возили день, два, цлый мсяцъ; свозили сотни тысячъ возовъ; свезли все, что было въ деревн вонючаго, и стали ждать слдствій. Къ ихъ удивленію, хлбъ почти вовсе пересталъ родиться, на унавоженныхъ мстахъ выросла такая густая и высокая трава, что походила на лсъ, трава-лсъ съ невроятною силой душила хлбъ, пока крестьяне не ршились бросить, наконецъ, это ужасное мсто.

Крестьяне въ этомъ случа сыграли роль Иванушки; они смутно слыхали, что землю можно удобрять; слыхали, что для этого употребляется навозъ, и ршили сдлать опытъ, упустивъ изъ виду, что земля ихъ и безъ того богата, что посвы страдаютъ отъ климатическихъ условій и что противъ климатическихъ вліяній есть другія мры, въ число которыхъ ни въ какомъ случа навозъ не входитъ…

Хищническое истребленіе лсовъ безспорно, но оно зависитъ отъ другой причины, боле глубокой, боле общей и боле печальной, нежели отсутствіе интенсивнаго хозяйства, — мы разумемъ потерю сибирскихъ богатствъ безъ всякаго результата для умственнаго развитія сибирскаго крестьянина.

Но объ этомъ въ слдующей глав.

III Очеркъ культуры

Рзкая разница между сибирякомъ и русскимъ. — Но измнился не сибирякъ, а русскій; сибирскій крестьянинъ есть чистый типъ русскаго человка Московскаго періода. — Удовлетвореніе потребностей. — Пища; ежедневное питаніе одного семейства; водка. — Одежда; заимствованіе отъ инородцевъ и собственныя издлія. — Жилыя и хозяйственныя строенія. — Земледльческія орудія. — Земледліе и его пріемы. — О чемъ стоитъ жалть въ жизни крестьянъ.