Плывун

— Да все просто. Дом надо спасать. Спасти можете только вы. Заставить он вас не может. Сталин специалистов в шарашку сажал, а вам условия создают. Тем более опять начали заваливаться, только вбок.

— А ты откуда знаешь? — удивился Пирошников.

— Браткевич доложил. У него ж лаборатория на деньги Джабраила. Откуда столько железа взять? Там одно оптоволокно антигравитационное полмиллиона долларов стоит.

«Значит, слил аспирант информацию, — подумал Пирошников. — А впрочем, все равно. Через месяц всем будет видно».

— Останусь здесь, Геннадий, — решительно сказал Пирошников. — Для тонуса нужно. Строй мне сортир!

И он показал, где под лестницей нужно устроить туалет с душевой кабиной.

— А вот стену из книг не трогай. Это концептуально, — сказал Пирошников.

— Как? — не понял Геннадий.

— Несущая конструкция, — пояснил Пирошников. — Несущая смысл.

Геннадий вздохнул и отправился звонить строителям.

Между тем исход фирм из бизнес-центра нарастал. Спускали в лифтах и грузили в машины компьютеры, таскали по лестницам столы и кресла. Одновременно по городу расползалась информация, зачастую искаженная. Уже на следующий день после разговора с Геннадием новость о странных событиях в бизнес-центре «Петропавловский» достигла сетевых СМИ. Появился репортаж с фотографиями вечера поэзии. Пирошников был изображен с мокрой головой и прилипшими к пиджаку лепестками роз. На другой фотографии было видно груду тел, барахтающихся у стойки бара.

В краткой справке о Пирошникове, мгновенно появившейся в Википедии, было сказано, что он «был известен в молодости психологическими опытами, затем отошел от занятий парапсихологией и занялся книжным бизнесом».

Последствия не заставили себя ждать.

Первыми прибыли строители с инструментами, козлами, банками с краской и упаковками кафельной плитки. Все как на подбор были таджиками, а бригадиром у них был молдаванин Гуцэ. Он единственный, хотя и с трудом, говорил по-русски. Гуцэ объяснялся с таджиками матом. Мат они понимали.

Строителей привез на автобусе Геннадий и тут же, сдав их Пирошникову, уехал в магазин покупать сантехнику.

Телевидение опоздало всего на полчаса и тоже расположилось в холле, разметав по полу провода, поставив две камеры и подвесив микрофоны. По-видимому, предполагалось снять не просто репортаж, а нечто в жанре «реалити-шоу». Возглавляла группу решительная молодая дама-редактор по имени Жанна.

Свободные от дел служащие оставшихся в бизнес-центре офисов образовали амфитеатр, расположившись на ступеньках первого лестничного пролета и подстелив газеты. Сила тяготения сплотила их ряды, завалив всех на правый бок.

В качестве статистов на сцене находились Софья Михайловна и старик Залман с тем же плакатом.

В обеденный перерыв забежала Серафима накормить Пирошникова обедом. Камеры ее чрезвычайно смущали, зато прораб Гуцэ получил указания — где ставить газовую плиту и умывальник.

После ухода Серафимы жизнь в каморке Пирошникова замерла, он демонстративно читал книгу, развалившись в кресле, а таджики начали долбить кафельный пол для прокладки труб.

— Может быть, вы нам что-нибудь почитаете? Стихи, прозу? Или споете? — обратилась к Пирошникову Жанна.

— Ага. И станцую. Чтобы дом встал вверх тормашками! — откликнулся Пирошников весело.

Он не знал еще, как следует себя вести. Не обращать внимания, отвергать все предложения или же стебаться от души. Свободу выбора ограничивали мысли о возможных последствиях. Он хорошо помнил «силлабо-тоническую» подвижку. Так что ответ Жанне был лишь отчасти шутливым. Все могло случиться.

Однако она восприняла эту возможность с восторгом.

— Это было бы прекрасно! — воскликнула Жанна.

С таким же энтузиазмом она взялась бы снимать репортаж из эпицентра атомного взрыва.

Пирошников вновь испытал раздражение. Он взял в руки гитару, на что начавшая скучать публика на лестнице отозвалась аплодисментами.

Звукооператор молниеносно прицепил к рубашке Пирошникова микрофон-петличку.

— Прекратить ремонт! — скомандовала Жанна молдаванину.

— Кончай нах! — дал он отмашку таджикам.

Те мигом прекратили работу и уселись вдоль стены на пол, превратившись в зрителей.

Пирошников, словно нехотя, перебирал струны. Вид этого вестибюля с косо стоящими камерами, наклоненным полом, проводами, отрезками фановых труб, сваленных у турникета, со стеною из книжных пачек напомнил ему старую песню популярной группы, и он запел:

Мы стояли на плоскости
с переменным углом отраженья,
наблюдая закон,
приводящий пейзажи в движенье,
повторяя слова,
лишенные всякого смысла,
но без напряженья,
без напряженья…

Лестница взорвалась аплодисментами. Песня была настолько кстати, что казалась специально написанной для этого случая. Впрочем, второго куплета Пирошников не помнил, а потому принялся импровизировать: