Плутовки

– Видите ли, – пояснил Патрик, – беднягу Якова отняли у его мамочки и отдали на воспитание священникам и их женам. Те и приучили его опасаться собственной тени: так опекунам было легче управлять молодым королем. Босуэлл обладал всем, чего не было у бедного Якова. Граф был высоким и красивым. Умным. И образованным, как немногие люди того времени. А еще он был благородным и галантным. Бедняга король казался жалким его подобием. Королевские советники убедили его, что Босуэлл – враг и ненавидит повелителя. Чистое вранье, но его все равно заключили в темницу. Он ускользнул и отправился в изгнание. Моя бабка приехала к нему. И с тех пор они жили долго и счастливо.

Дайана подозревала, что отец не говорит всей правды, а просто рассказывает сказки, чтобы позабавить детей во время утомительного путешествия. Сказки вроде той, где говорилось, что кости Босуэлла положили в один гроб вместе с телом бабки, тайно перевезли из Италии и похоронили в неизвестном месте на землях Гленкирка. И она, и старшие братья-близнецы все свое детство искали эту могилу, да так и не нашли.

Они сами не заметили, как очутились по ту сторону границы. Сначала пейзаж не слишком отличался от шотландского, но через несколько недель они прибыли в Куинз-Молверн, и там произошла первая встреча с бабушкой.

Дайана помнила, как тепло встретили их родные. И вскоре вновь прибывшие привыкли к чудесному английскому лету, так непохожему на лето в Гленкирке. Из поместья Кэтби приехал еще один дядя, Генри Линдли, маркиз Уэстли, чтобы повидаться с братом и его семьей. Он был старшим из пятерых сыновей бабушки. Дайана еще подумала тогда, до чего же трудно запомнить все имена и степень родства с каждым.

Они должны были пробыть в Англии весь июль, а в середине августа отправиться назад, на север. Тем летом у Дайаны появилась первая подруга, леди Синара Стюарт, которая была старше всего на два месяца. Все дивились тому, как похожи девочки, и показывали на портрет в любимой комнате бабушки, старом фамильном зале. С портрета смотрела бабушка их бабушки, леди Скай О'Малли.

Тут Дайана впервые узнала о метке Моголов, которая была у бабушки, Дайаны и Синары. Только родинка Дайаны была слева над губой, а у Синары – справа. Синара знала все семейные истории и сплетни и была более чем счастлива поделиться ими с Дайаной.

Как раз перед одиннадцатым днем рождения Дайаны, появившейся на свет в один день с бабушкой, случилось чудо. Бабушка объявила родителям, что желает оставить внучку в Куинз-Молверне. Отец, естественно, воспротивился, но мать согласилась. Дайана впервые услышала от нее столь длинную и образную речь. В отличие от благородных женщин Лесли, бывших ее предшественницами, Фланна, урожденная Броуди, считала себя простой, необразованной сельской женщиной. Но когда она закончила говорить, Жасмин Лесли объяснила, что при отсутствии элегантных манер у Фланны есть то, чего не купишь никакими деньгами: благородство духа. И она рада, что у ее сына прекрасная и добрая жена.

И летом 1663 года судьба Дайаны решилась.

Леди Дайана Лесли – ибо таков был ее законный титул и с этого момента посторонние были обязаны обращаться к ней именно так – долго смотрела вслед удалявшимся каретам, которые уносили ее семью на север, в шотландское нагорье. Она стояла на подъездной аллее перед домом, махала рукой и думала о том, что тесные туфли жмут, но придется привыкать носить их каждый день. Она уже привыкла говорить «матушка», вместо «ма», «нет», вместо «не-а» и «не могу» вместо «невмочь».

Кареты исчезли в облаке пыли, поднятой ветром.

– Не могу дождаться, когда меня представят королю! – воскликнула леди Дайана Лесли, и бабушка громко рассмеялась.

Начался первый день новой жизни. Четыре лета спустя леди Дайана Лесли и ее кузина леди Синара Стюарт вместе с герцогом и герцогиней Ланди и бабушкой снова стояли на подъездной аллее, ожидая прибытия еще одной кузины. Когда она вышла из кареты, все были поражены ее необычайным сходством с девушками. Только вот метка Моголов отсутствовала, а глаза казались чудесными бирюзовыми озерами.

Синара, унаследовавшая от матери ярко-голубые глаза, даже расстроилась немного в отличие от Дайаны, весьма довольной своими, зелеными.

– Мне нравится такая разница, – пояснила она Синаре. – Она придает каждой из нас некое своеобразие! В противном случае мы были бы все одинаковыми, как горошины в стручке.

– Ты всегда умудряешься находить хорошее в самой безнадежной ситуации, – проворчала Синара. – А мне кажется, ее глаза настолько поразительны, что все придворные джентльмены даже не заметят нас! Так и умрем старыми девами.

– Придется нам утешать друг друга, – поддразнила Дайана, задорно усмехаясь.

– Кровь Христова! – выпалила Синара любимое ругательство короля. – В жизни не слышала подобного кошмара!