Плутовки

Как оказалось, Фэнси Деверс сразу подружилась с девушками. Дайана заметила, что кузина грустит, и припомнила придворные сплетни. Правда, она не верила им, поскольку успела узнать и полюбить Фэнси. А кроме того, полагалась на суждение бабушки. Дайана знала, что Фэнси не было бы в их доме, узнай бабушка про нее что-то нехорошее. Значит, Фэнси порядочная девушка, и можно не волноваться по этому поводу.

Им предстояло отправиться ко двору. Дайана и Синара уже были там в прошлом году, правда, недолго, но герцог Ланди представил их королю и королеве. Потом они отправились домой, ибо хотя некоторые семьи и соглашались позволить своим четырнадцатилетним дочерям остаться при дворе, герцог и герцогиня Ланди, а также вдовствующая герцогиня Гленкирк были против такой вольности. Синара ужасно злилась.

– Ехать домой и целыми днями сидеть над французским и поэзией, в то время как мы могли бы танцевать, флиртовать и веселиться на маскарадах! Невыносимо! – жаловалась она.

– А я с удовольствием проведу еще год дома, – запротестовала Дайана. И вот теперь год закончился. Бабушка выбрала для каждой свой цвет нарядов, портные трудились над платьями, и, честно говоря, Дайана была в таком же нетерпении, как Синара. Они отправились в Лондон, обосновались в Гринвуд-Хаусе, принадлежавшем семье. Их прекрасная и таинственная кузина Фэнси немедленно привлекла внимание короля и стала его фавориткой. Леди Дайана Лесли, которая еще накануне была всего лишь одной из многих девушек, являвшихся каждый день ко двору, неожиданно оказалась в привилегированном положении, окруженной такой толпой поклонников, о которой не могла и мечтать. Синара, однако, была в восторге:

– Люди, желающие с нашей помощью подружиться с Фэнси, станут приглашать нас на лучшие вечера и балы.

– Вы будете принимать приглашения только с моего согласия! – отрезала Жасмин, к великому облегчению Дайаны.

Итак, Фэнси взлетела на самый верх, а обе кузины вращались в кругу им подобных: молодых джентльменов и дам, из тех, кого бабушка посчитала достойными компаньонами для Синары и Дайаны. Трое из них оказались родственниками, о которых девушки раньше не знали. Старшая сестра Синары, Сабрина, была замужем за таким родственником, Джоном Саутвудом, графом Линмутом. Предками Джона была сама легендарная леди Скай и ее второй муж, прозванный за красоту Ангелом. Их обоих хорошо знали при дворе великой Ел изаветы Тюдор.

Кэтрин Блейкли, прозванная Притти Китти[6], тоже была кузиной. Родство со Скай шло по линии ее второй дочери, Дейдре Берк, и ее мужа, сэра Джона Блейкли. Китти с ее зеленовато-карими глазами и каштановыми локонами по праву считалась красоткой. Сесили Берк, известная как Сеси, была потомком Патрика Берка, брата Дейдре, и его жены, Валентины Сент-Майкл. Сеси, шестнадцатилетняя фея с рыжевато-золотистыми волосами и фиалковыми глазами, слыла неотразимо прекрасной. Все они дружили еще с двумя девушками, Дру-силлой Стентон, пепельной блондинкой с небесно-голубыми глазами, прозванной Уайли[7] за необычайный ум, и Коралин Мамфорд, тоже блондинкой, только с серыми глазами, иначе говоря, Слим[8], поскольку она была высокой и тоненькой.

Гринвуд находился рядом с Линвуд-Хаусом, принадлежащим семейству Саутвуд. Последние предоставляли кров и стол любому родственнику, пожелавшему появиться при дворе. Сейчас там жили Китти и Сеси, а также красивый молодой джентльмен, Джейми Эдвардс, молодой граф Олстер, происходивший из семьи старшей дочери Скай, леди Уиллоу и ее мужа, Джеймса Эдвардса. По прибытии в Лондон семейства герцога Ланди он немедленно отправился выразить свое почтение Жасмин, ибо хорошо знал ее историю.

– Видите ли, я ищу жену и надеюсь в этом отношении на ваш совет, – признался он.

– Будьте уверены, что получите его, как только понадобится, – ответила герцогиня и, покачав головой, добавила: – Страшно подумать, но я так стара, что знала вашу прапрабабку. Уиллоу Эдварде, моя тетка, была гораздо старше моей матери, самой младшей из детей бабушки, но я была хорошо знакома и с ней, и с графом, в чью честь вас назвали.

– До меня было три Роберта, – сообщил он с улыбкой. – Я первый Джеймс после того графа. Мой отец и дед оба погибли при Вустере. Мне было всего шесть, когда я вступил в права наследования. Моя мать оказалась достаточно мудра, чтобы не вмешиваться в политику, и жила тихо, пока король не взошел на трон, так что поместья остались в целости.

– Счастлива это слышать, – кивнула Жасмин. – Могу только представить, как расстроилась бы тетя при мысли о том, что домом завладеют чужие люди или, еще хуже, равнодушные негодяи, которые забросят фамильное кладбище, позволив ему зарасти травой.

– Я не знал ее, разумеется, – усмехнулся граф, – но, уверяю, мадам, истории о леди Уиллоу до сих пор ходят в округе. Но и я поражен, что вы ее знали.