Плутония

Боровой, Иголкин.

— Они живы! — воскликнул Громеко.

— Нам нужно спешить на выручку товарищей, ведь уже почти три месяца, как они в плену: сегодня пятое декабря, — заявил Громеко, заглянув в свой дневник.

— Они пишут, что дикие люди здесь ничего не тронули, — сказал Макшеев. — Следовательно, нарты и лыжи должны быть в леднике вместе с запасами провизии; нужно сейчас раскопать вход в склад и начать приготовления к отъезду.

— Да, в юрте все как будто на месте; должно быть, и склад цел, если только дверь в него не осталась открытой и собаки не растащили провизию, — заметил Папочкин.

После тяжелого пути по снегу, ночлега в тонкой палатке и питания одним мясом и сухарями теплая юрта и запасы разных консервов сделали жизнь путешественников гораздо приятней. Они решили отдохнуть несколько дней, снаряжаясь в то же время в новое путешествие, которое могло затянуться на несколько недель в зависимости от того, как далеко откочевали первобытные люди.

Весь холм вокруг юрты был покрыт довольно глубоким снегом. В складах все было в целости, и нарты с лыжами были сейчас же извлечены для осмотра и починки. Большой склад был заперт настоящей прочной дверью; благодаря этому хищники ничего не утащили, несмотря на отсутствие людей и собак. Заботливые отшельники наготовили на зиму много копченого мяса, которое было теперь очень кстати, так как избавляло от необходимости тратить время на охоту.

Несколько поодаль на холме стояла небольшая метеорологическая будка, сооруженная Боровым. Инструменты были в исправности. В юрте нашелся метеорологический журнал, по которому можно было судить о климате второй половины лета и начала осени в тундре.

Решили взять юрту с собой, а все лишние вещи сложить в склад, запереть его на замок и вход завалить снегом, чтобы совершенно скрыть его от незваных гостей.

Сообразно с этим решением приготовили для путешествия две нарты, шесть пар лыж, провизию на месяц, теплую одежду, спальные мешки. Отобрали также некоторое количество сахара, конфет, ножей, иголок, ниток, бус и колец для подарков дикарям в случае добровольной выдачи пленных. Кроме этого, захватили с собой также спирт и коньяк, чтобы в случае надобности подпоить стражу.

ПО СЛЕДАМ ТОВАРИЩЕЙ

После трехдневного отдыха на холме двинулись в путь, сначала на юго-восток к речке, за которой Каштанов и Папочкин впервые охотились на мамонтов, а затем вниз по течению последней.

На второй день нашли поляну на левом берегу речки, где находилось прежде стойбище первобытных людей; от него осталось десятка два остовов шалашей, представлявших собой жерди, составленные конусом, как в чумах хантэ и эвенков Азии.

На одной из жердей была приколота бумажка со следующим текстом:

Здесь мы жили в плену все время до откочевки на юг. Сегодня орда уходит. С дороги, может быть, удастся бе…

Конец записки, очевидно, был оторван…

Решили продолжать путь по речке, тщательно высматривая поляны на расстоянии каждых пятнадцати-двадцати километров, вероятно составлявших дневной переход орды, нагруженной всем домашним скарбом и потому двигавшейся медленно. На опушках этих полян могла уцелеть записка пленных товарищей.

К вечеру того же дня действительно встретили большую поляну и на одном из кустов записку, привязанную ниточкой к ветке. Она гласила:

Передвигаемся километров двадцать в день, то по тропам в лесу, близ речки, то прямо по воде, которая уже очень холодна и местами выше колена. Но этим людям это нипочем. Нам отдали часть одежды, но на ночлеге снова отбирают ее и дают звериные шкуры, чтобы защититься от холода. На перекочевке они шалашей не ставят, а спят под кустами. Мы спасаемся только благодаря костру, который поддерживаем поочередно все время, пока стоим на месте.

Боровой.

На следующий день прошли километров сорок, по не нашли ни одной записки; может быть, ее сорвал ветер или стряхнул какой-нибудь зверь.

Шли еще день и после обеденного привала опять нашли записку такого содержания: