Плутоний для «Иисуса»

— Хорош базарить, Секач! Нам время дорого! Молоток, давай кейс!

«Молоток! — мысленно воскликнул Марк. — Где же я слышал эту кличку? И совсем недавно…»

— Вот, Секач, бери!

Марк принял в обе руки увесистый чемоданчик с наборным шифр-замком, спросил опасливо:

— Там не бомба?

— Бомба, — серьезно сказал старший. — Только без взрывателя. Как можно скорее передай кейс Лисовскому, скажи, что пока мы не можем выехать из страны, поэтому пусть вывозит обе половины сам. Там его встретят наши товарищи и примут груз. И пусть хитрых планов не строит, а то подохнет еще хуже, чем Генерал! Усек?

— Доходчиво объясняете.

— И еще передай, что мы знаем — он отдал не все и теперь сам едет продаваться, поэтому пусть знает: если наши получат товар на той стороне, мы его простим за хитрость, пусть заработает. Если нет, собственным дерьмом захлебнется!

В этот момент Молоток, наблюдающий за дверями, обронил негромко, но зловеще:

— Атас! Менты!..

Все напряглись, не поворачивая голов. И только Марк, который сидел так, что видел входные двери и проход на кухню, заметил, что в зал не торопясь, осторожно входят ребята в костюмах и куртках, не стесняющих движений, а за их спинами маячат встревоженные охранники.

— Ты навел, сука? — приглушенно спросил Молоток.

— Шоб ты так всю жизнь свой пистолет на бабу наводил! — вполне искренне ответил Марк.

Ему сейчас совсем не улыбалось объясняться с милицией. Тем более о том, что за роль он выполняет, в МУРе знал только его бывший непосредственный начальник Иван Иванович Токарев.

— Эй, неуловимые мстители! — окликнул негромко своих соседей по столику Марк. — Надо сначала решить, что для вас главнее: ваша свобода или свобода этого чемоданчика, а?

— Чемодан им ни в коем случае! — скороговоркой ответил старший.

— Тогда надо сообразить, шо они хотят сделать. Если дураки, будут брать в зале. Тогда надо забузить, и в суматохе кто-нибудь с кейсом слиняет. Хуже, если они умные, все ходы-выходы перекроют и будут по очереди нас выщемлять.

— Головастый ты, Секач! — заметил старший.

— Экий дрек! — вздохнул Марк. — Может, они совсем не за нами пришли?

— Может, не за тобой, — сказал старший. — А нам все равно хана — мы у конторы под колпаком…

— Тогда вот что: я сейчас тихонько с кейсом пойду через кухоньку — попробую, может, пролезу. А вы секите, если увидите, что пошли, драчку, что ли, устройте посреди зала, чтоб запутались…

Старший быстро подумал и благословил:

— Другого выхода нет, давай, Секач, только смотри — в твоих руках жизнь Лиса да, пожалуй, и твоя!

— Не хезайте, ребята!

С этими словами Марк встал из-за стола и не торопясь направился не к дверям, а к стойке бара. Бар располагался у той стены, в которой была дверь на кухню. На круглых высоких стульях вдоль стойки восседали двое мужчин и дамочка, та самая в джинсовом сарафане, что так любовно и ищуще провожала до дверей забулдыгу с деньгами.

5

Марк взобрался на сиденье рядом с дамой так, чтоб можно было искоса наблюдать за обстановкой в зале. Он старался все время быть к оперативникам спиной. На всякий случай. «Джинсовой» дамочке можно было дать лет тридцать, не больше. Она взглянула на него настороженно и без интереса. Значит, тоже заметила появление нежеланных гостей и ей тоже это не понравилось.

— Мадам, вы часто здесь бываете? — спросил у нее Марк.

— А что?

— Мне нужен экскурсовод.

Воровка непонимающе уставилась на него, не забывая, впрочем, коситься в сторону выхода.

— Не знаю, как вас, а меня тревожат те пиджаки, что на входе, — продолжал Марк. — Они так кнокают по залу своими буркалами, шо чуть не прожгли мне спину. Если вы мне поможете уйти через дымоход хотя бы, буду признателен, и не только на словах!

Она смерила его взглядом, словно Марк публично сделал ей непристойное предложение, но во взгляде этом было слишком много наигранной оскорбленности.

— С чего ты взял, что я знаю здесь ходы? — спросила она. — Почему решил, что я должна тебе помогать?

— Милая, ты так нежно шарила по груди у одного фартожопого фраера, прямо как сестра милосердия в поисках пульса! Так шо я сразу признал родную душу.

Вот теперь она взглянула на Марка уже с интересом. Недаром говорят, что доброе слово и кошке приятно.

— Ты кто? Что-то я тебя не знаю.

— Залетный. С Челябинска. Может, давай все-таки сделаем отсюда ножками, а? Потом я тебе свою биографию не то что рассказать, спеть могу!

— Мне-то что? Культурно отдыхаю. А ты спалишься, если возьмут?

— И не только я, дорогуша!..

Если у нее и были какие-то сомнения, их пересилило то, что в сравнении с другими мужиками в ее нелегкой воровской жизни этот был похож на красивого разбойничка из французского кино. И тут женское сердце с его неистребимой жаждой романтики дало слабину.

— Сто баксов найдешь?

— Найду.

— Давай сюда.

Не свои, не жалко, к тому же для вора жест красивый: Марк сунул руку в карман и, вытащив в горсти комок бледно-зеленых купюр, протянул не глядя ей.

Однако воровка, не желая прослыть крохоборкой, быстро отсчитала нужную сумму, остальное вернула со словами:

— Лишнего не надо.

Затем повернулась к яркой витрине бара и окликнула высокого плотного усача-бармена: