Плотские повести

Катерина, переводя, успевала строить глазки своему бывшему однокласснику, не забывая проверять мою реакцию на это. А я вдруг подумал о том, что, возможно, министр со своим сынком происходят от какого-нибудь донского казака, завалившего в 1813 году молоденькую вольтерьянку. Ничего удивительного. По семейным преданиям, я сам происхожу от пленного французского улана, который, узнав поближе русских женщин, воскликнул «Шарман!» - и навсегда остался в России. Кстати, почти все журналисты обыграли потом в своих репортажах французский смысл моей фамилии.

Я ликовал. Мой дерзкий ответ обошел все телевизионные программы и газеты. Попутно комментаторы объяснили общественности, что такое «Аэрофонд», кто такой Шарманов и почему министр транспорта Французской Республики, личный друг президента, оказался у выставочного стенда молодого российского бизнесмена. Видела бы меня моя мама, всю жизнь просидевшая в своем Арзамасе-16, засекреченном до неузнаваемости. Слышал бы это мой папа, талантливый конструктор крылатых ракет. Он мог бы стать вторым Королевым, но всю свою творческую энергию потратил на семейное строительство. Теперь папусик в четвертый раз воздвиг брачные чертоги, а его сын моложе моей дочери. Вероятно, и Татьяна, лежа в постели с каскадером, имела возможность на Майорке порадоваться за своего супруга.

В каминном зале арендованного шале я с упоением по десятому разу просматривал записанный на видеопленку триумф знаменитого русского авиатора Шарманова, а Катерина бесилась. Еще бы. Как она все тонко рассчитала! Так изящно свалить от меня: министерский сынок, когда-то сидевший с ней за одной партой, ложится с ней в одну постель. А уж как она умеет привязывать к себе мужиков двойным морским узлом, мне известно. Потом я, как сявка, умолял бы ее поспособствовать развитию совместного франко-российского авиабизнеса, а она бы наслаждалась моим унижением!

Не вышло. Антуан помахал Кате ручкой и удалился вслед за папашей в неведомый мир галльского разврата, утонченно-отвратительного, как сыр «рокфор». В утешение я купил Катерине невдолбенно дорогое колье. Но она была безутешна, хныкала и даже, ссылаясь на приближающиеся женские недомогания, предложила заказать мне девушку по телефону.

- Ну не-ет! - засмеялся я. - Наш триумф мы отметим вместе! И знаешь, кем ты будешь сегодня?

- Кем? - осведомилась она упавшим голосом.

- Жанной д'Арк!

- А ты ослом! - заорала Катька и отшвырнула ювелирную коробочку.

- Что-о?! - нахмурился я.

Так с моими подарками могла обращаться только одна женщина - Татьяна, но именно поэтому она и сидела на Майорке.

- Извини, Зайчуган, - одумалась Катерина и покорно подняла подарок с пола.

9. ЛЮБИМЫЙ ПОМОЩНИК ПРЕЗИДЕНТА

Лет десять назад наше участие в любом авиационном салоне вызывало фурор, так как СССР обычно выкатывал два-три абсолютно новых самолета, каждый из которых тянул на мировую сенсацию. По количеству экспонатов мы забивали любую страну, а то и всех участников, вместе взятых. Давая интервью западным журналистам, наши авианачальники, вроде Братеева, без всякого блефа объясняли, что смогли привезти и показать только то, что уже рассекречено. А настоящие новинки можно пока увидеть только на полигонах.

Наши делегации были не только самыми многочисленными, но и самыми дисциплинированными: пили по вечерам и лишь со своими, закрывшись в номерах. Каждый специалист имел строжайшее, утвержденное где надо задание по изучению иностранной техники. А половина делегации и вообще состояла из сотрудников спецслужб, но выделялись они лишь тем, что легче остальных переносили похмелье. Кстати, противопохмельные таблетки - это, пожалуй, единственный еще не разболтанный секрет КГБ. А ведь озолотиться можно!

Теперь же от былых имперских времен осталась только одна стадная многочисленность делегаций, но пьют уже где попало, а депутаты демократической ориентации еще и норовят наблевать в нагрудный карман своему зарубежному коллеге. Привозят же с собой эти шумные официальные оравы всего-навсего деревянные макеты гениальных задумок прошлого, забракованных когда-то разными высокими и тупыми комиссиями. Привозят и безбожно врут об успешных испытательных полетах, выпрашивая, как цыгане, инвестиции и подачки под обещания продать все секреты. Я даже иногда думаю, что же у нас в России закончится раньше: полезные ископаемые или бесполезные секреты?

Но в последние годы появилась одна, прежде неведомая традиция. Официальную делегацию возглавляет обычно замухрышка, вроде Братеева, а в самый разгар выставки появляется какая-нибудь настоящая шишка со свитой, напоминающей по количеству дармоедов похоронную процессию за гробом рок-звезды. Организаторы авиасалонов теряются в догадках, как принимать неофициально свалившихся им на голову заоблачных российских чиновников. А русские конструкторы, покорные от многодневного пьянства, выстраиваются вдоль своих достижений и с холопскими ужимками жалуются залетному начальству на нехватку денег и тихое умирание отечественной авиации.