Плотина против Тихого океана

Он отправился к себе в комнату и занялся маузером и патронами. Мать, причитая, вернулась в столовую и снова принялась за готовку. Сюзанна осталась на веранде. Когда Жозеф уходил на ночную охоту, они ложились поздно. Мать пользовалась случаем, чтобы, как она выражалась, «привести в порядок свои счета». Какие счета — неизвестно. Но, во всяком случае, в эти ночи она не спала. Время от времени она отрывалась от бумаг, выходила на веранду, прислушивалась к лесным звукам, вглядывалась во тьму, стараясь высмотреть свет от фонаря Жозефа. Потом снова усаживалась за работу, за свою «безумную бухгалтерию», как говорил Жозеф.

— Идите есть! — позвала мать.

На ужин опять были ибисы и рис. Жена капрала принесла несколько поджаренных рыбешек.

— Опять бессонная ночь, — сказала мать.

Она казалась еще бледнее от фосфоресцирующего света лампы. Лекарство начало действовать. Она зевнула.

— Не волнуйся, мама, — ласково сказал ей Жозеф, — я вернусь непоздно.

— Так ведь я не за себя боюсь! Что будет с вами, если меня удар хватит?

Она встала, вынула из буфета коробку соленого масла и банку сгущенного молока и поставила перед ними на стол. Сюзанна щедро полила рис сгущенкой. Мать сделала себе несколько бутербродов с маслом и ела их, окуная в чашку с черным кофе. Жозеф ел ибиса. Сочное темное мясо с кровью.

— Рыбой воняет, — сказал Жозеф, — зато хоть сытно.

— Это как раз то, что нужно, — сказала мать. — Будь осторожен, Жозеф.

Когда ей надо было впихнуть в них еду, она всегда бывала с ними ласкова.

— Не волнуйся, я обещаю тебе быть осторожным.

— Значит, сегодня мы опять не поедем в Рам, — сказала Сюзанна.

— Поедем завтра, — сказал Жозеф. — Но в Раме ты все равно никого не подцепишь, они там все женатые, кроме Агости.

— Ни за что не отдам ее за Агости, — сказала мать, — даже если он станет в ногах валяться.

— Он и не просит, — заметила Сюзанна. — Но искать действительно надо не здесь.

— Он бы умер от счастья, — сказала мать, — я знаю, что говорю, но у него ничего не выйдет.

— Он даже не думает о ней, — сказал Жозеф. — Да, это дело трудное. Бывает, конечно, что некоторые выходят замуж, не имея ни гроша, но тогда надо быть очень красивой, и то это редкий случай.

— Ладно, — сказала Сюзанна, — я не только из-за этого хочу в Рам. Когда приходит пароход, в Раме весело, в буфете горит электричество, и там потрясающий патефон.

— Да отвяжись ты со своим Рамом, — сказал Жозеф.

Мать положила на стол рисовый хлеб, который каждые три дня привозила машина из Кама. Потом начала расплетать косу. Между ее огрубелыми пальцами волосы шуршали, как сухая трава. Она уже поела и теперь смотрела на своих детей. Когда они ели, она садилась напротив и следила за каждым их движением. Ей хотелось, чтобы Сюзанна еще подросла, и Жозеф тоже. Ей казалось, что это еще возможно, хотя Жозефу уже исполнилось двадцать, и он был намного выше ее самой.

— Поешь ибиса, — сказала она Сюзанне. — Сгущенка — это не еда.

— Вдобавок от нее портятся зубы, — сказал Жозеф. — У меня из-за нее все задние зубы сгнили. И теперь гниют передние.

— Будут деньги, вставим тебе новые, — сказала мать. — Возьми ибиса, Сюзанна.

Сюзанна положила себе ибиса. Ее мутило от этого мяса, и она с трудом ела маленькими кусочками.

Жозеф кончил есть и теперь заливал масло в охотничий фонарь. Продолжая переплетать косу, мать готовила ему кофе. Наполнив фонарь, Жозеф зажег его, прикрепил к шлему и надел шлем на голову. Затем он вышел на веранду проверить, удобно ли падает свет. Впервые за весь вечер он, кажется, забыл о лошади. Но тут он увидел ее снова в падавшем из окна свете лампы.

— Проклятье! — крикнул он. — Она, кажется, и правда сдохла.

К нему подбежали мать и Сюзанна. В круге света они тоже увидели лошадь. Она рухнула на землю всем телом. Голова лежала на самом верху склона, и зарывшаяся в посевы морда касалась серой воды.

— Ужасно, — сказала мать.

Она горестно поднесла руку ко лбу и неподвижно застыла рядом с Жозефом.

— Ты бы подошел, посмотрел, — сказала она наконец. — Может, она еще жива.

Жозеф медленно спустился по ступенькам и направился к склону, впереди скользил свет закрепленного на шлеме фонаря. Не дожидаясь, пока он подойдет к лошади, Сюзанна вернулась в бунгало, снова села за стол и попыталась доесть свой кусок ибиса. Но аппетит у нее пропал окончательно. Она не стала доедать и пошла в гостиную. Там она села, поджав ноги, в ротанговое кресло и повернулась к лошади спиной.

— Бедное животное, — стонала мать. — Подумать только, ведь еще сегодня днем она прошла всю дорогу от Банте!

Сюзанна слышала ее сетования, не видя ее. Она наверняка стояла на веранде и не спускала глаз с Жозефа. На прошлой неделе в деревушке за бунгало умер ребенок. Мать сидела возле него всю ночь и, когда он умер, причитала точно так же.

— Какое несчастье! — кричала она. — Ну что, Жозеф?

— Она еще дышит.

Мать вернулась в столовую.

— Что делать? Сюзанна, сходи возьми в машине старое клетчатое одеяло.