Плотина против Тихого океана

Мы остановились возле потрясающего открытого автомобиля: «делаж», восемь цилиндров. Мужчина повернулся ко мне: «Вы поедете с нами?» Я сказал, что я тоже на машине и поеду за ними. Он был, в общем-то, любезен со мной. Казалось, он считает мое присутствие вполне естественным. Она же в тот момент уделяла мне не больше внимания, чем если бы мы были старыми знакомыми. «Где ваш автомобиль? — спросила она меня. — Вы могли бы оставить его здесь, а мы бы поехали вместе на нашем». Я согласился. Я только сказал, что хочу переставить свой на Театральную площадь, потому что стоянка машин возле кинотеатров после окончания сеансов запрещена. «Ситроен» стоял в нескольких метрах от их «делажа». Когда он увидел, что я направляюсь к «ситроену», он пошел за мной следом: «Господи, так это ваша?» Он сказал, что заметил его, как только подъехал к кино, потому что в жизни еще не видел ничего подобного. Она не спеша присоединилась к нам. «Да, уж досталось ему», — сказал он. Они оба уставились на «ситроен»: он с серьезным видом, она — с мечтательным. Конечно, они могли бы посмеяться над моей машиной, ей-богу, могли бы, потому что рядом с их «делажем» она выглядела просто смехотворно, как старая консервная банка. Но нет, они не стали смеяться. Мне даже кажется, что мужчина стал еще любезнее со мной, после того как увидел мой автомобиль. Я поставил его на Театральной площади, вернулся к ним, и мы уехали вместе.

А дальше была самая потрясающая ночь в моей жизни.

Я сел впереди, и она тоже, втиснувшись между нами. Я не знал, ни куда мы едем, ни чем вообще все это закончится, ведь он все время был с нами. Но я сидел рядом с ней, автомобиль катил по дороге, а ее муж оказался превосходным водителем. Я решил положиться на судьбу. На мне были шорты и рубашка с короткими рукавами, на ногах — теннисные туфли, они же оба были разодеты в пух и прах, но поскольку они вроде бы и не замечали, в каком я виде, меня тоже это не смущало. Они видели мой «ситроен», а значит и так уже все поняли, и в частности, почему у меня нет костюма. Такие люди, как они, должны были все это понять.

Как только мы оказались рядом, я сразу захотел ее. Мужчина, казалось, очень спешил скорее приехать, только я не знал, куда, он еще увеличил скорость. На нас он не обращал никакого внимания. Я почувствовал, как напряглось ее тело рядом с моим. Она раскинула руки в стороны, обхватив одной рукой его плечи, другой мои. Ветер прилепил ее платье к телу, и я мог угадать форму ее груди почти так же хорошо, как если бы она была голой. Она действительно выглядела очень крепкой. У нее была красивая, широкая грудь прекрасной формы. Немножко позднее, когда остались позади огни города, она вдруг сильно сжала мое плечо. И тут я подумал, что все произойдет прямо сейчас, что прямо сейчас я брошусь на нее. Мы ехали на большой скорости, ветер свистел в ушах, все казалось так просто, почти как в кино. Она изо всех сил удерживала мою руку и, когда уверилась, что я опомнился, отпустила. Потом весь вечер она вела себя именно так.

Мы остановились у первого же бара. «Пропустим по рюмочке», — сказал он. Мы зашли в маленький бар, расположенный в глубине сада, в баре было полно народу. Я думал, что мы будем там ужинать. Было десять часов вечера. «Три виски», — заказал он. Как только он начал пить и по мере того, как пил дальше, он все меньше и меньше интересовался нами. И когда я увидел, как он пьет виски, я начал кое-что понимать. Пока мы с ней пили, он заказал себе еще две порции, уже для себя одного. И опрокинул подряд одну рюмку за другой. А мы к тому времени даже не успели закончить первую. Казалось, он наконец дорвался. Чуть не умерев от жажды. Она увидела, что я ошарашен, и улыбнулась мне. Потом сказала очень тихо: «Не обращайте внимания, он без этого не может». А вообще-то он был очень симпатичный, он даже не давал себе труда говорить, ему было плевать на нее, на меня, на всё, он пил с истинным наслаждением. Все вокруг смотрели, как он пьет, и не могли оторваться. И на нее тоже смотрели. Она была очень красива. Волосы у нее совсем растрепались на ветру. Глаза были очень светлые, возможно, серые или голубые, точно не скажу. Она была словно ослепшая, а точнее, казалось, что такими глазами она не может видеть всего того, что видят другие. Когда она смотрела по сторонам, казалось, она вообще ничего не видит. Но стоило ей взглянуть на меня, и лицо ее внезапно озарялось, а потом почти мгновенно веки чуть прикрывались, словно для ее глаз это было чересчур. Когда она взглянула на меня, уже выходя из бара, я понял, что этой ночью мы будем вместе, что бы ни случилось, и что ей так же сильно хочется этого, как ее мужу — пить.