Плотина против Тихого океана

Большую часть времени Кармен проводила, снуя по бесконечному коридору, который упирался одним концом в столовую, другим — в открытую террасу, а вдоль него тянулись комнаты. Этот коридор, длинный полутемный туннель, куда свет проникал лишь со стороны входа и выхода, был словно специально предназначен для голых ног Кармен, и их восхитительный силуэт мелькал в нем целый день напролет. Никто из постояльцев гостиницы не мог оставить их совсем без внимания, как бы ни старался, а некоторых дразнящее видение ее ног преследовало постоянно. К тому же Кармен, видимо, желая взять реванш за несовершенство лица, нисколько, впрочем, не влиявшее на ее жизнерадостность, носила такие короткие платья, что из-под них виднелись даже колени. Колени у нее были идеально гладкие, круглые, гибкие и двигались безупречно, как на шарнирах. Таких ног было вполне достаточно, чтобы внушить любому желание спать с Кармен за одну лишь их красоту, за их умную манеру сгибаться и разгибаться, делать шаг, переступать. И охотников действительно находилось немало. Благодаря своим ногам и тому, как выразительно они двигались, Кармен имела массу любовников, и ей не было нужды самой искать их в белом городе. К тому же ее приветливость, отчасти происходившая от удовольствия обладать подобными ногами, была всегда столь искренней и притягательной, что ее любовники становились впоследствии верными клиентами гостиницы и возвращались сюда, случалось, даже после двухлетних странствий по Тихому океану. Гостиница процветала. У Кармен имелась своя жизненная философия, в которой не было горечи: она легко принимала свою судьбу и яростно противилась любой привязанности, грозившей повредить ее хорошему настроению. Она была настоящая «шлюхина дочь», привычная к приходам и уходам своих временных спутников, к тяготам заработка, одержимая неистовой жаждой независимости. Что не мешало ей иметь свои пристрастия, заводить дружбу и, разумеется, любовь, но при этом с готовностью мириться с ее непостоянством.

Кармен относилась к матери Сюзанны и Жозефа дружески и уважала ее. Когда бы мать ни приехала, она отводила ей тихую комнату с окнами на реку, а плату брала такую же, как если бы комната выходила на трамвайную линию. Однажды, года два назад, Кармен по ее просьбе лишила девственности Жозефа за что наверняка была вознаграждена. С тех пор, когда Жозеф приезжал, она проводила с ним по несколько ночей подряд. В этих случаях она из деликатности не брала с него платы за комнату, маскируя свою щедрость под видом удовольствия, которое с ним получала.

В этот раз мать, естественно, попросила Кармен помочь ей продать кольцо. Она зашла к Кармен вечером, в день приезда, и спросила, как та считает, можно ли продать брильянт кому-нибудь из постояльцев. Кармен удивилась, что у матери оказалась такая ценная вещь.

— Это кольцо подарил Сюзанне некий мсье Чжо, — с гордостью сказала мать. — Он хотел жениться на ней, но она не согласилась, потому что он не понравился Жозефу.

Кармен сразу же догадалась, что единственной целью их приезда было продать брильянт. Она поняла всю важность этой задачи и взялась помочь. Она сказала, что, как ей кажется, постояльцы гостиницы не те люди, которые могут купить кольцо, да еще такое дорогое, но она попробует им его предложить. Назавтра она, не откладывая, поговорила кое с кем из них. Кроме того, она повесила над столом в конторе, на самом видном месте, объявление: «Продается великолепный брильянт на исключительно выгодных условиях. Обращаться в контору гостиницы».

Прошло несколько дней, но никто из постояльцев не заинтересовался брильянтом. Кармен сказала, что она так и думала, но объявление пусть повисит — морские офицеры, которые селятся в гостинице на время стоянок, вполне способны совершать безумства. Однако она посоветовала матери одновременно попытаться продать кольцо какому-нибудь торговцу драгоценностями или ювелиру, причем заняться этим делом днем, а по вечерам отдавать кольцо ей, чтобы, если подвернется покупатель в гостинице, не упустить его.

Однако вся эта тонкая стратегия не принесла за три дня никаких результатов.

* * *