Плотина против Тихого океана

Нашлось человек сто, которые согласились сразу. Потом, когда они уже отправлялись на лодках от моста к месту строительства, к ним присоединились и другие. Через неделю на строительстве плотин уже работали почти все. Хватило пустяка, чтобы крестьяне взялись за дело. Нищая старуха объявила, что она решила бороться, — и они тоже решили бороться, как будто испокон века только и ждали, чтобы кто-то повел их за собой.

Между тем мать даже не посоветовалась ни с кем из специалистов, не поинтересовалась, имеет ли смысл затевать строительство. Она была уверена. Она не сомневалась. Она всю жизнь поступала только так, руководствуясь лишь собственным бесспорным убеждением и исходя из логики, ведомой ей одной. То обстоятельство, что крестьяне поверили ей, укрепило ее в уверенности, что она нашла именно тот единственный путь, который и должен изменить наконец жизнь равнины. Сотни гектаров рисовых полей будут спасены от затопления. Все разбогатеют, или почти все. Дети не будут больше умирать. На равнине появятся врачи. Люди выстроят длинную дорогу, которая протянется вдоль плотин по освобожденным землям.

Когда бревна были наконец куплены, пришлось ждать еще три месяца, пока прилив окончательно схлынет и земля станет достаточно сухой, чтобы начинать работы.

Это ожидание было для матери временем величайшей в ее жизни надежды. Все ночи напролет она придумывала и уточняла условия участия крестьян в обработке тех пятисот гектаров, которые скоро станут пригодны для обработки. Но нетерпение ее было столь велико, что она не в силах была спокойно строить планы и ждать. На деньги, оставшиеся после покупки бревен, она выстроила в устье речки три хижины, которые окрестила сторожевой деревней. Крестьян, поверивших в успех, было так много, что она и сама теперь безоглядно верила в него. Она ни на секунду не заподозрила, что, быть может, они потому и поверили ей, что в ее словах ни разу не промелькнуло и тени сомнения. Она говорила так убежденно, что ей поверили бы, наверно, даже чиновники земельного ведомства. Построив деревню, мать поселила туда три семьи, снабдив их рисом, лодками и средствами к существованию до будущего урожая с новых земель.

Благоприятный момент для строительства плотин наступил.

Крестьяне перевезли на тележках бревна с дороги к морю и принялись за работу. Мать выходила с ними на берег на заре и вместе с ними возвращалась вечером. Сюзанна и Жозеф много охотились в это время. Для них это тоже было время надежды. Они верили в затею матери: когда урожай будет собран, они смогут совершить далекое путешествие в город, а через три года навсегда покинуть равнину. Иногда, по вечерам, мать раздавала крестьянам хинин и табак и, пользуясь случаем, рассказывала им о грядущих переменах в их жизни. Они заранее хохотали вместе с ней, представляя себе, какую рожу скорчат землемеры, когда увидят сказочный урожай, который они соберут. Во всех подробностях она рассказывала им свою историю и растолковывала, как действует рынок концессий. Чтобы поддержать в них боевой дух, она объясняла, что изъятие земель, от которого пострадали здесь многие, и передача их китайским плантаторам — это тоже козни продажных чиновников Кама. Она говорила страстно, не имея сил удержаться от искушения поделиться с ними своим недавним прозрением и нынешним пониманием взяточнической тактики земельного ведомства. Она освобождалась наконец от прошлого, полного иллюзий и неведения, и словно открывала для себя новый язык, новую культуру и не могла насытиться разговорами об этом. «Шакалы, — говорила она, — это настоящие шакалы. А плотины — это наш реванш». Крестьяне смеялись от радости.

За время работ ни один чиновник на равнине не появился. Мать временами удивлялась. Они не могли не понимать значения плотин и не беспокоиться. Однако сама она не рискнула им написать, боясь встревожить их и поставить под удар строительство, до сих пор вопреки всему остававшееся как бы полузаконным. Она осмелилась написать им лишь тогда, когда плотины были готовы. Она сообщила, что огромный четырехугольник в пятьсот гектаров, составляющий весь ее участок, стал отныне пригоден для обработки.

Наступил сезон дождей. Мать засеяла большой участок вокруг бунгало. Те же люди, которые строили плотины, пришли потом пересаживать рис на огромную площадь, обнесенную плотинами.

Прошло два месяца. Мать часто ходила посмотреть, как растет рис. Он всегда прекрасно рос до большого июльского прилива.

Потом, в июле, море, как обычно, поднялось и стало наступать на равнину. Плотины не выдержали. Крошечные крабы, обитающие на рисовых полях, изгрызли их. Они рухнули за одну ночь.

Семьи, которые мать поселила в своей сторожевой деревне, перебрались, захватив джонки и провизию, в другую часть побережья. Крестьяне из прилегавших к концессии деревень вернулись домой. Дети по-прежнему умирали от голода. Никто не сердился на мать.

Какие-то остатки плотин уцелели, но на следующий год рухнули и они.

— От наших плотин можно со смеху лопнуть, — сказал Жозеф.