Плоть и кровь

Ребус повернулся к Килпатрику:

— Зачем вам нужен грузовик?

— На тот случай, если удастся сделать засаду.

— И сколько времени вы на это отводите?

Кэлум пожал плечами. Глаза у него были темны и тяжелы от нервных перегрузок и недосыпа. Он провел пятерней по растрепанным волосам, потом по небритому лицу.

— Я смотрю, вы как из отпуска вернулись, — сказал Ребус.

Он догадывался, что план, по всей вероятности, был составлен братьями Смайли. Они вели себя как его ярые сторонники. Роль Килпатрика в этой затее была не вполне ясна.

— Еще лучше, — ответил Кэлум.

— То есть?

— Мне, в этом моем отпуске, даже на открытки не нужно тратить силы.

Немногие знают о здании старого парламента, где размещается Высокий суд — высший уголовный суд Шотландии. На улице вы почти не встретите указателей, а само здание расположено за собором Святого Эгидия, от которого оно отделено маленькой безымянной парковкой, заставленной «ягуарами» и «БМВ». Из всех многочисленных деверей, которые видит потенциальный посетитель, открыта обычно только одна. Этот открытый для публики вход ведет в зал заседаний, из которого можно попасть в Коллегию адвокатов Сессионного суда и адвокатскую библиотеку.

В общей сложности здесь четырнадцать судебных залов, и, по прикидкам Ребуса, он за годы службы успел побывать во всех. Он вошел и сел на одну из длинных деревянных скамей. На адвокатах были строгие черные костюмы, белые рубашки с крахмальными воротничками и галстуками-бабочками, седые парики и длинные черные мантии, вроде тех, что носили его учителя. Адвокаты непрерывно говорили — либо со своими клиентами, либо друг с другом. В разговоре друг с другом они могли возвысить голос, а порой даже обменивались шутками. Однако с клиентами они вели себя куда как осмотрительнее. Какая-то хорошо одетая женщина кивала, слушая своего адвоката, — тот говорил что-то вполголоса и одновременно пытался удержать под мышкой кипу стремящихся на свободу папок.

Ребус знал, что под большим витражным окном имеются два коридора, вдоль стен уставленных старыми деревянными ящиками. Первый из коридоров так и назывался — «Коридор ящиков». На каждом ящике — фамилия адвоката, а сверху — перекладина, хотя подавляющее большинство ящиков более или менее постоянно были открыты. Здесь документы дожидались, когда их извлекут на свет божий и прочтут. Ребуса всегда поражала незащищенность такой системы хранения, предоставляющей широкие возможности для воров и шпионов, однако до сих пор ни одного случая воровства здесь зафиксировано не было. Впрочем, сотрудники службы безопасности всегда где-нибудь неподалеку. Ребус поднялся с места и прошел к витражному стеклу. Он знал, что на нем изображен король Яков V, но что касается остальных, всех этих фигур и гербов, — тут Ребус терялся. Справа за деревянной маятниковой дверью со стеклянными вставками он видел адвокатов, склонившихся над книгами. Золотом на стекле было выгравировано: «Посторонним вход запрещен».

Он вспомнил еще об одном помещении неподалеку, куда вход посторонним был запрещен. Нужно только обойти Святой Эгидий и спуститься вниз по ступеням. Билли Каннингема убили в каких-то пятидесяти ярдах от Высокого суда.

Он повернулся на приближающийся к нему звук каблучков. Каролина Рэттрей была одета «по-рабочему», начиная от черных туфель и чулок и кончая напудренным париком.

— Я бы вас и не узнал, — сказал он.

— Это комплимент?

Она широко улыбнулась ему и выдержала его пристальный взгляд, не переставая улыбаться. Потом прикоснулась к его руке:

— Я вижу, вы уже обратили внимание. — Она подняла голову к витражу. — Королевский герб Шотландии.

Ребус тоже поднял голову. Под большим изображением размещались пять квадратных окошек меньшего размера. Взгляд Каролины Рэттрей был устремлен на среднее. Два единорога держали щит с изображением красного льва, стоящего на задних лапах. Наверху на белой ленте было написано «In defens»,[57] а внизу имелась надпись на латыни.

— «Nemo me impune lacessit», — прочел Ребус вслух и повернулся к Каролине Рэттрей. — Я всегда был слабоват в латыни.

— Возможно, этот девиз вам лучше известен в шотландском варианте: «Wha daur meddle wi’ me?» — «Никто не тронет меня безнаказанно». Это девиз Шотландии, вернее, ее королей.

— Что-то давненько у нас королей не видно.

— И девиз рыцарского ордена Чертополоха. Награжденный орденом как бы автоматически становится королевским гвардейцем, вот только награждают им исключительно старых упертых идиотов. Присядем.

Она направилась к той скамье, на которой недавно сидел Ребус. Свои папки она положила на пол, хотя им вполне хватило бы места на скамье. Устроившись, она испытующе посмотрела на Ребуса. Но Ребус молчал, и тогда она снова улыбнулась и, чуть склонив голову набок, спросила:

— Вы разве не обратили внимания?

— Nemo, — проговорил он.

— Да! По латыни — «никто».

— Мы уже это знаем, мисс Рэттрей. А еще это персонаж романов Жюля Верна и Диккенса.[58] А кроме того, если это слово прочесть задом наперед, то получится «omen».[59] Но что нам это дает? Неужели жертва пыталась сообщить нам, что его убил никто?