Плоть и кровь

Информацию о биографии Тони я почерпнул из газет. Мальчик с калифорнийской фермы, затем полуголодный продавец из книжного магазина, потом неудачливый сценарист в Голливуде, автор нескольких уже забытых фантастических романов стал в итоге главой процветающего издательства, которое принесло ему двадцать акров земли на побережье и такие игрушки, о которых его читатели могут только мечтать. Но газеты печатали лишь то, что им преподносили. Кроме того, Дьюк наверняка платил толпе журналистов.

Ему, должно быть, сейчас около семидесяти.

Очень зрелый мужчина.

Насколько я знал, Дьюк никогда не был замешан ни в каком скандале, связанном с насилием. Наоборот, о нем ходила слава как об истинном ценителе женщин. Как-то я застал конец телевизионного интервью с ним — биографический очерк на канале, который наивно считал себя независимым. Дьюк казался все еще бойким и жизнерадостным, только слегка похудевшим. Маленький, узкоплечий, загорелый, с козлиной бородкой, он напоминал скорее эльфа, а не мужчину. Однако легко поддерживал беседу, и, кроме того, его карие глаза казались дружелюбными. Дьюк мог сойти за эксцентричного, но любимого дядюшку, который отдыхал на побережье от последней прогулки по locales exotiques[20] и теперь сыпал неприличными анекдотами и непристойными шутками, давая понять, что однажды, может быть, возьмет вас с собой.

Глядя, как жарятся на сковородке отбивные, я продолжал размышлять о Марке Энтони Дьюке, Лорен Тиг и Шоне Игер.

Несколько лет назад, когда наш дом перестраивали, мы с Робин снимали домик на пляже в западном Малибу. В то время я проезжал мимо виллы Дьюка сотни раз, никогда не задумываясь, что скрывается за высокими стенами ограды. Я только смутно припоминаю буйную растительность вдоль забора: пальмы и сосны, плющ, герани, каучуковые деревья. И ворота, в которые сегодня въехала Гретхен Штенгель.

Тони Дьюк сколотил себе состояние, разрушая барьеры, но после этого предпочитал прятаться за оградой виллы. Майло прав: если Дьюк действительно замешан, то перед нами совершенно новая игра. С более жесткими правилами.

* * *

Я нарезал салат, сделал чай со льдом, сервировал стол, при помощи бифштекса уговорил Спайка выйти на улицу и закрыл дверцу, через которую он залезал в дом. Робин приехала как раз в тот момент, когда я закончил приготовления. Бледная и уставшая, с растрепанной прической, она все равно оставалась красивой женщиной, и я почему-то спросил себя: был бы Тони Дьюк того же мнения?

— Ты все великолепно устроил, — сказала Робин, пока мыла руки, и легко чмокнула меня в шею.

Я обнял ее, поцеловал в губы, погладил спину, тихонько пропустил ее кудри сквозь пальцы — аккуратно, чтобы не дернуть. Те мурлыкающие звуки, которые она издавала, и то, как прижалась ко мне, подсказывали, что я на правильном пути. Я же, в свою очередь, изо всех сил старался отогнать от себя мысли об убитых людях.

Робин нашла бутылку каберне, о которой я совершенно забыл, и пока мы ели и пили, мой аппетит вернулся. Мы вместе помыли посуду и пошли прогуляться без Спайка, держась за руки и не произнося почти ни слова. Ночь выдалась довольно прохладной, изо рта шел пар, и ветер сдул городской смог. Зима, хоть и в калифорнийском стиле, все-таки подступала. Надо осмотреть завтра сад, может, необходимо подрезать розы и почистить пруд. В общем, делать хоть что-то, снова быть полезным.

Когда мы вернулись, я удостоился еще одного поцелуя в шею и усталого взгляда. Робин отправилась в кровать со стопкой журналов, я же пошел в кабинет и включил компьютер.

* * *

Имя Марка Энтони Дьюка упоминалось в шестнадцати ссылках, в основном в газетных статьях и на официальном сайте журнала «Дьюк», украшенном ухмыляющимися портретами владельца и архивом из маленьких фотографий «Угощений месяца», которые при желании можно было увеличить, кликнув мышкой.

Я немного почитал. Единственным новым для меня фактом было то, что два года назад Тони Дьюк перешел в «ультрасвободный режим работы», то есть передал все функции управления «Дьюк энтерпрайзес» дочери Аните. Здесь же приводилась фотография Тони в ярко-синем халате, с гордостью позирующего с привлекательной брюнеткой тридцати лет, одетой в открытое черное вечернее платье. Анита Дьюк оказалась выше отца на несколько дюймов, обладала хорошей фигурой и гладкими загорелыми плечами. Впрочем, вялая улыбка, открывающая ровные белые зубы, никак не относилась к разряду счастливых. Аниту описывали как «специалиста по инвестициям с дипломом Колумбийского университета и десятилетним опытом работы на Уолл-стрит». «У „Дьюк энтерпрайзес“ впереди годы рыночного роста и благополучия, — предсказывала она. — Скоро мы полным ходом отправимся в киберпространство».