Площадь павших борцов

— Только не лезьте в это вонючее дерьмо, что называется политикой, — говорил принц. — Если бы не политики рейхстага, мы бы сидели сейчас дома возле камина, а кошка катала бы клубок ниток возле ног любимой жены… Разве же это плохо, Паулюс?

Война закончилась Версальским миром, который офицеры называли «позорным», готовые хоть сейчас «переиграть» войну заново. Германия была в разброде чувств и мнений, все чего-то хотели, все кого-то ненавидели, а больше всего немцы хотели… есть ! Однажды в отеле «Бристоль», где вместо масла подавали маргарин, а вместо свежего мяса консервы, Паулюс заказал натуральный бифштекс, который стоил четыреста марок, и одноглазый официант, распознавший в нем фронтовика, дружески предупредил:

— Ешьте скорее, ибо цены растут, и пока вы ковыряетесь с ножом и вилкой, бифштекс будет стоить уже семьсот марок…

Ряды рейхсвера редели, множество офицеров слонялось без дела, вспоминая блиндажи и окопы как уютные квартиры. Отставные генералы хвастались победами, каждый из них выиграл грандиозную битву, и было лишь непонятно, почему все вместе они проиграли войну, ввергнув Германию в хаос нищеты, в разброд инфляции и политической бестолочи. Паулюсу повезло: он остался в рядах рейхсвера, продолжая делать карьеру, столь удачно начатую…

Как искусствовед по фрагменту картины безошибочно угадывает автора полотна, так и Паулюс — по рельефу местности и отметинам построения войск — точно определял время и название битвы. В эти трудные годы ни он, ни его семья нужды не испытывали, ибо доходы с валашского имения Капацени поступали регулярно. Паулюс имел хорошую квартиру на Альтенштайн-штрассе, но служба постоянно отрывала его от любимой жены и детей, которых он очень любил.

Военная судьба однажды забросила его в Штутгарт, где стоял 13-й полк (пехотный), и здесь, далекий оттого, чтобы заводить друзей, он, кажется, нашел друга, с которым позже, много лет спустя, будет связывать что-то роковое, делая неудачи одного зависимыми от побед другого.

Этого офицера звали Эрвин Роммель, он был тогда командиром пулеметной роты, а в офицерском казино Роммеля иначе как «швабским задирой» и не называли. Казалось, что общего может быть между ними? Роммель — обвешанный орденами фронтовик, всегда готовый выпить и поскандалить, а Паулюс — джентльмен, с утра застегнутый на все пуговицы, легко ранимый грубостью, тихий, иногда даже мечтательный. Однако крайности сходятся, и Паулюс, обычно замкнутый, был с Роммелем доверителен.

— Эрвин, — как-то сказал он ему, — ты со своим буйным характером когда-нибудь оставишь голову в канаве.

— Завидуешь? — хохотал Роммель.

— Нет. Я не люблю строчить из пулеметов, предпочитая любой стрельбе музыку Баха… Моя мечта — планировать и руководить; чтобы слева от меня лежали карты, а справа названивал телефон. Наконец, я хочу читать лекции по оперативному искусству, чтобы видеть раскрытые рты слушателей.

— Валяй, Фриц! Может, заодно и выпьем?

— Ты пей, а я должен быть со свежей головой, чтобы вечером, как актер, отрепетировать свои планы на завтра.

— Черт с тобой, репетируй! А я напьюсь…

Паулюс уже прошел курсы, специальные для офицеров генерального штаба, сдал экзамены в Высшей Технической Школе в Шарлоттенберге, изучил военную топографию. Брак с румынской аристократкой во многом дописал облик Паулюса; умная и образованная женщина, она привила мужу интерес к широким познаниям, от Коко он приобрел лоск культурного светского человека. (Будучи в нашем плену, он поразил академика А. М. Кирхенштейна: «Фельдмаршал со знанием дела говорил мне о новейших способах лечения туберкулеза, о целебных свойствах швейцарского курорта Давоса, о последних трудах немецких физиологов…»)

Осенью 1931 года Паулюса отозвали в Берлин, где его поздравили с чином майора генерального штаба и поручили ему чтение лекций по вопросам тактики:

— Вы же знаете, Паулюс, как унижена наша армия всякими запретами «Версаля», и потому курс ваших лекций не будем афишировать для публики. Часть офицеров, ваших слушателей, нужна для окружения этого… Ну, вы догадываетесь, этого ефрейтора Адольфа Гитлера, чтобы мы, военная элита, водили его потом на коротком поводке. Но у нас имеется запрос из Москвы, чтобы курс лекций по тактике прослушали и советские командиры.

Удивляться не стоит: Гудериан учился водить танки в Казани, говорили, что Геринг учил наших ребят водить самолеты в Липецке, ибо отношения между немцами и русскими были приличными.

Имя Гитлера было известно, но Паулюс не придавал фюреру нацистов достаточного внимания и значения.

— Я привык держать руки по швам! — не раз повторял Паулюс. — Мои погоны майора определяют мое положение в рейхсвере, но никак не могут определять мои политические взгляды…