Площадь павших борцов

Устремляя свою армию к этой цели, Паулюс был далек от нее, он захватывал лишь пустое пространство, но русские ловко выкручивались из его оперативных клещей, которые он раскалял докрасна в ночные часы раздумий над оперативными картами; выскальзывая из окружений, русские тут же создавали новые очаги обороны. Это немало удивляло Паулюса, и он частенько цитировал слова Фауста, обращенные к Мефистофелю:

— Ты много совершил чудес. Так выиграй сраженье, бес!..

Ганс Дёрр, участник событий, после войны писал:

«Командование русской армии продемонстрировало редко отмечавшуюся ранее гибкость в управлении войсками и уверенно определяло момент для перехода от отступления к упорной обороне».

Недаром же Паулюс в раздражении признавал:

— Наступать русские еще не умеют, но отступать уже научились… Когда же закончится это соревнование? Русские получили от меня достаточно оплеух, но ринга еще не покинули. За это время они даже стали мастерами маневренных отходов, чему раньше их не обучали и к отступлениям не готовили. Но будет скверно, если они освоят приемы охватов и окружений… Впрочем, — сказал Паулюс, — мы наблюдаем только свои трудности, и мы еще не знаем, каковы трудности противника. Думаю, они не меньше наших…

Свою особую директиву № 45 от 23 июля 1942 г . Гитлер открывал голословным утверждением: «Лишь весьма незначительным силам противника из армий Тимошенко удалось избежать окружения…» Далее (цитирую выборочно) Гитлер ставил задачи для группы «А»: «форсировать р. Кубань и захватить возвышенную местность в районе Майкопа и Армавира… захватить Черноморское побережье… захватить район Грозного и частью сил перерезать Военно-Осетинскую и Военно-Грузинскую дороги по возможности на перевалах… ударами вдоль Каспийского моря овладеть районом Баку». Для группы армий «Б» Гитлер ставил такие задачи: «нанести удар по Сталинграду и разгромить сосредоточившуюся там группировку противника, захватить город, а также перерезать перешеек между Доном и Волгой и нарушить перевозки по реке (т. е. по Волге)… выйти Астрахани и там тоже парализовать движение по главному руслу Волги… Степень секретности: совершенно секретно. Только для командования».

Первая же фраза возмутила «доктора» Отто Корфеса:

— По мнению Гитлера, противник уже поставлен на колени и с коленей не поднимется. Отсутствие пленных не есть ли прямое доказательство того, что именно значительные силы противника окружения избежали? Наконец, если мы желаем нанести русским решающее поражение, то для этого прежде необходимо знать, что русские собрали против нас именно свои главные силы а потом их уничтожить. Но у меня нет уверенности ни в одном из этих факторов.

— Доктор Корфес, — отвечал Паулюс генералу, — я не смею отказывать вам в парадоксальности мышления но… Что вас смущает в этой директиве и в том, что вы наблюдаете?

— Гитлер, надо полагать, инстинктом определил, что именно под Сталинградом завязывается главный узел русского сопротивления. А смущает меня, — пояснил Корфес, — только календарь, ибо через три дня кончается намеченный ранее срок взятия Сталинграда, но мы, наша хваленая шестая армия, застряли в излучине Дона и…

— Я с вами откровенен! — перебил его Паулюс. — Мы уже на пороге цели. Но, как любит выражаться наш фюрер, «без приближения окончательной победы». Я не наблюдаю осмысления всего происходящего в верхах — на высотах ОКБ или ОКХ, и сколько бы я ни испытывал ювелирные приемы оперативного построения планов, все равно… — Возникшая пауза требовала заполнения, и Паулюс признал: — Нам в чем-то отказано, а в чем именно — этого я еще не могу понять. Думаю, это «что-то» и есть тот роковой фактор удачи, о котором не раз говаривал еще Фридрих Великий. У нас немало побед, зато нет удачи …

Корфес поднялся, чтобы уходить. Но при этом сказал, что Германия, как учит опыт ее истории, способна выиграть лишь молниеносные войны; Корфес погладил себя по вспотевшей лысине и еще раз глянул в директиву:

— Здесь фюрер изложил, по сути дела, отказ от всех законов войны, решив наносить удар не кулаком, а растопыренными пальцами… Вот эта штука под номером сорок пять, — сказал он, — приведет нас в Каноссу, но прежде как бы нашей армии не побывать в Каннах…

Паулюса даже передернуло: Канны, где Ганнибал устроил первый в мире котел гордым римлянам… Возмутительно!

Надо что-то ответить. А — что?

— Я, — ответил Паулюс, — не вижу среди русских полководцев ни одного генерала подобного Ганнибалу, который был бы способен устроить моей превосходной армии Канны. К сожалению, у меня начинает сдавать память, и я забыл имя римского полководца, который угодил в этот котел с тысячами своих воинов.

— Его звали… Пауллюс, — не сразу ответил Корфес.

— Неужели?

— Да, в котел при Каннах угодил Эмилий Пауллюс… И тогда Фридриха Паулюса снова передернуло, а на левой части лица снова — как и раньше — начался нервный тик.

— Всего доброго, доктор Корфес, не смею вас задерживать далее. С вами мне всегда очень интересно… Благодарю!

* * *