Площадь Магнолий

Потом Якоба познакомилась с Антоном Бергером, евреем из Германии, изучавшим в Лондоне медицину, вышла за него замуж и уехала в Гейдельберг. На первых порах она писала подруге письма, но постепенно они приходили все реже и реже и, наконец, совсем иссякли, когда Европу окутал мрак Первой мировой войны. После 1918 года Лия снова начала получать открытки из Германии. В них Якоба сообщала, что она овдовела и что Ева, ее дочь, вышла замуж и родила Кристину. В двадцатые годы связь с Якобой окончательно прервалась, видимо, подруги с годами почувствовали, что стали совершенно чужими. Лия вздохнула:

— О Боже! — У нее на глаза навернулись слезы. — Какое горе! Какое горе!

Лие никогда не приходило в голову, что Якоба и ее дочь могли остаться в живых. Евреев вычеркнули из общественной жизни Германии, они стали «лишенцами», людьми без гражданских прав. Уж если отца и брата Кристины застрелили на улице, у нее на глазах перед их охваченным пламенем домом, зачем же тешиться надеждой на чудесное спасение матери и бабушки? Наверняка они погибли. Иллюзии, возникшие у Кристины, всерьез обеспокоили Лию. Это означало, что девочка не смирилась с трагедией и до сих пор страдает от мыслей об ужасных испытаниях, выпавших на долю ее мамы и бабушки. Лия не собиралась поддерживать ее в этих фантазиях.

— Они мертвы, глупышка, — мягко промолвила она. — Разве мы не молились за упокой их душ? Разве сердца не подсказывают нам, что они в раю?

Еще недавно Кристина согласилась бы с ней скрепя сердце. Но только не теперь! Она могла бы возразить Лии, что Леона Эммерсона тоже считали мертвым, однако он выжил. Да мало ли аналогичных случаев было за эти годы?

— Я заварю чай, — сказала Кристина и встала из-за стола, не желая огорчать Лию. Лучше поделиться своими тревогами с Кейт, она всегда настроена оптимистично. А Карл Фойт, ее отец, подскажет, с чего ей лучше начать розыск.

— Вот незадача! — воскликнул Дэнни, провожая Кристину озабоченным взглядом. — Кажется, она разозлилась.

Керри и Кейт переглянулись, Леон тяжело вздохнул.

— Может быть, догнать ее? — озабоченно предложила Керри. — Впервые вижу ее такой расстроенной. Обычно она умело скрывает свои чувства. Я и раньше подозревала, что отношения между Мейвис и Джеком ее огорчают, но лишь сегодня убедилась насколько.

— Какая досада! — воскликнула Кейт. Надо же, ее подруга так печальна в этот замечательный день! — По-моему, она заблуждается относительно Мейвис и Джека. Они просто добрые друзья.

Керри выразительно фыркнула, а Леон мягко заметил:

— Ты, конечно, права, дорогая! Раз они были добрыми соседями с раннего детства, почему же им не оставаться ими и впредь? Они теперь как брат и сестра.

Керри закатила глаза к небу: откуда человеку, прожившему у Фойтов на правах квартиранта всего несколько месяцев, знать всю подноготную обитателей площади Магнолий?

Поправившись после ранения, Леон тогда вновь ушел воевать. Его корабль вскоре потопили немцы, а сам он, чудом спасшись, угодил в плен. Так что времени, которое он провел здесь, ему хватило только на то, чтобы влюбиться в Кейт и сделать ей ребенка. Но понять натуру Мейвис он, разумеется, не мог. Однако спорить Керри не стала.

— Ну, скажу я вам, давно я уже так не волновался! — заявил Дэниел, вернувшись с газетой под мышкой. — Мне показалось, что они вот-вот повыдергивают друг другу волосы и выцарапают глаза. Слава Богу, что все обошлось.

— А ты, я вижу, как всегда вовремя ретировался из зоны конфликта, папа! — с улыбкой заметил Дэнни. — Недаром мама жалуется, что тебя никогда не оказывается рядом, когда она хочет высказаться.

— На моем месте любой разумный мужчина поступал бы так же! — пылко возразил Дэниел. — По-моему, на свете нет ничего страшнее, чем Хетти со скалкой в руке. Лучше не мозолить ей глаза, когда у нее возникает желание сорвать на ком-нибудь злость.

Их шутливый разговор моментально разрядил напряженную атмосферу.

Дэнни подхватил на руки шестилетнюю дочь, убегавшую от Дейзи и Мэтью, и ласково поинтересовался:

— Не пора ли тебе угомониться? Ты так визжишь, что я не слышу самого себя. А папа Мэтью как раз собирался рассказать, кто именно освободил его из плена — русские или янки.

Леон и Кейт обменялись страдальческими взглядами: их надежда улизнуть отсюда оказалась тщетной. Неужели им не суждено сегодня побыть наедине?

Но более тактичная Керри сказала своему благоверному:

— А не лучше ли отложить этот разговор, милый? Наверняка вскоре вы с Леоном наведаетесь в паб. Там, за кружкой пива, вы наговоритесь от души и о том, как воевали, и о том, как очутились в плену. Лучше отведи детей к реке, пусть посмотрят на пароходы.

Изумленный муженек вытаращил глаза. Кейт не преминула воспользоваться его растерянностью и, подмигнув Леону, крикнула:

— Мэтью! Дейзи! Скорее бегите ко мне! Папа Розы поведет вас к реке смотреть на буксиры и катера.

Мэтью подбежал к ней, раскинув руки, словно крылья, и, совершив посадку, заявил:

— Не хочу никуда идти с папой Розы! Хочу побыть с тобой и Леоном.

Но Кейт наклонилась к нему и твердо сказала: