Площадь диктатуры

Облегченно вздохнув, она положила перед Котовым список звонивших и по какому вопросу. Имя Павла Васильевича Коршунова, заместителя начальника районного отдела КГБ значилось в списке трижды.

- Что еще? - спросил Котов.

- Богданову позавчера отправили в больницу ... в психиатрическую, номер восемь, а у Бориса Петровича Горлова - травма головы средней тяжести, со вчерашнего дня - на больничном.

Спросил о подробностях, секретарша замямлила и опять покраснела, так и не сказав ничего вразумительного. Но Котов умел работать с людьми. Понизив голос, предложил вместе выпить чая, достал печенье и шоколадку, в конце концов та размякла и, слово за слово, выложила все, что знала.

Осознав возможные последствия, Котов похолодел, похолодел буквально. Он даже снял пиджак, чего никогда себе не позволял в рабочее время. Эта дура Богданова все выложила Горлову, все, что того совсем не касалось. Только откуда в ее рассказе взялась роскошная постель? Извращенные фантазии! Ничего подобного не было. После того, как товарищи поработали с ней в спецотделе, он привел ее к себе в кабинет поговорить по душам - между прочим, по их просьбе. Ведь она проявила себя честным человеком, во всем призналась, раскаялась искренне, помогла изобличить преступников! Успокоить, проявить участие - это его долг, он так и поступил. В конце концов он ее просто пожалел! Всего два раза, тут же в кабинете! После даже угостил коньяком с конфетами - подарочную коробку специально для нее распечатал. Никакой роскоши, никакой постели отродясь не было!

И, ведь, никому не объяснишь, не оправдаешься, никто слушать не станет. Поверят тому, что она выболтала Горлову, и что услышала через фанерную стенку лаборантка. А Лахарев с ее слов узнал. Молодец, догадался тут же услать ее на дальний полигон, где у нее хахаль из прапорщиков, там ягод и грибов немеряно, ей не до болтовни будет.

- Хорошо, Галина Анатольевна, уберете посуду и можете уйти, я вам увольнительную подпишу, - дослушав до конца, сказал Котов.

Происшедшее было не просто скверным, оно было омерзительным и весьма опасным, могло в одночасье разрушить все планы. Ему конец, никто не захочет иметь с ним дело, если скандал выплывет наружу, никакой Гидаспов не поможет!

Оставшись один, он тут же позвонил дежурному райотдела: нужно срочно найти Коршунова, срочно! Перекусив бутербродами, он стал ждать, выходя из кабинета крадучись, чтобы никто не увидел, только по нужде. Он ждал до восьми вечера, но Коршунов так и не позвонил.

* * *

Уборщица зашла в кабинет сразу после того, как озабоченный Котов уехал. Махнув для порядка шваброй, она хотела уйти, как вдруг заметила на полу бумагу:

"Начиная перестройку, партия открывает новую эру в истории человечества. Она вершится Человеком труда во имя Человека труда, во исполнение его вечных чаяний, во имя его счастья. Теперь весь советский народ ощутил горячее дыхание нашей Великой революции, свежий ветер перемен колышет наши знамена. Наш долг - воплощать в жизнь идеи перестройки. Эта работа не на один день, не на один год, но коммунисты никогда не искали легких путей..."

Убедившись, что на листе нет грифа секретности, она было смахнула бумагу в мусорный мешок, но потом передумала. Аккуратно разгладив, положила лист в центре стола и придавила тяжелым подстаканником, чтобы не сдуло.

1.11. НА БОЛЬШУЮ ВЫСОТУ ВЗЛЕТАЮТ БОЛЬШИЕ ЛЮДИ!

Коршунов снял трубку после первого гудка и, выслушав, сбивчивые объяснения Котова, сказал:

- Конечно, слышал! В чем-то мы недосмотрели, и девушку жалко. Перспективная девушка, искренняя. Это очень важно, чтобы наши люди были искренними. А что до вашего фигуранта, - Коршунов нажал голосом на словах "вашего фигуранта", - в принципе, не вижу трагедии, если ограничимся профилактированием. Конечно, с учетом отсутствия последствий, личности нарушителя и вашего мнения. Тем более, вы - инициатор разработки, вам виднее. Напишите рапорт в духе того, что он способный инженер, работа имеет важное государственное значение и так далее, сами знаете.

Котов хотел добавить про Рубашкина, к которому необходимо принять строжайшие меры, но Коршунов не стал слушать:

- Виктор Михайлович, дорогой! Тороплюсь, очень тороплюсь, буквально ни одной минуты! Сами знаете, какой сегодня день. Встретимся в аэропорту, договорим! Если не удастся, то в Обкоме после пленума.

Котов ничего не знал о пленуме, но спрашивать не стал. Никто не должен думать, что он, Котов, не знает о пленуме Обкома. Никто!

- Галина Анатольевна, доложите вчерашние звонки, только - самое важное, - приказал он секретарше.

- Вызывал генеральный, хотел узнать, как вы съездили в Москву...

- Я же сказал - самое важное! - прервал Котов.

- ...трижды звонили из Обкома, последний раз Николай Владимирович Волконицкий, сказал, что вы его знаете.

- Зачем звонили? - едва сдерживая раздражение, спросил Котов.

- Сегодня в пятнадцать часов будет внеочередной пленум Обкома по организационным вопросам. Просили подтвердить ваше участие.

- Почему сразу не доложили? - вскричал Котов.

- Вы же сами приказали ни с кем не соединять!