Площадь диктатуры

- Запомнил? - спросил Горлов, убирая удостоверение во внутренний карман пиджака.

- Запомнил. Вы - Горлов Борис Петрович, главный конструктор министерства оборонной промышленности. Извините, я же не знал... мне сказали, что мне сказали, я и ... - вдруг охрипшим голосом, вымолвил Вересков, от волнения перепутавший должность Горлова.

"Главный конструктор Миноборонпрома СССР! Звучит гордо", - ухмыльнулся про себя Горлов и, на ходу застегивая пальто - он так и не успел его снять - вышел на улицу.

- Подождите, сейчас Васильич подъедет, я его на заправку отпустил. Буквально через пять минут подъедет, - Вересков семенил сзади и даже попробовал схватить за рукав.

- Не маленький, доберусь, - стряхнув его руку, буркнул Горлов и сильно хлопнул дверью.

4.9 ТЕХНОЛОГИЯ - ВСЕМУ ГОЛОВА

Завод располагался в километрах в пяти от Северодвинска и, отчитывая Верескова, Горлов не подумал, как будет добираться до гостиницы, и что делать дальше. Поначалу он не чувствовал холода и даже размотал шарф. Но мороз понемногу подбирался, и первыми заледенели ноги. Его австрийские ботинки были модными и удобными, но только назывались зимними. Дома, в Ленинграде, где недолго пройти от парадной до машины - одно дело, а здесь байковая подкладка под тонкой кожей согревала не больше, чем летние тапочки.

Между тем, дорога казалась нескончаемой, она извивалась между двумя железными заборами, ровно окрашенными зеленой краской с красными звездами в середине каждой секции. Изнутри к бетонным столбам забора были приделаны загнутые буквой "Г" штыри арматуры, а между ними провисала ржавая колючая проволока. Вдоль заборов торчали вышки с неподвижными часовыми. Закутанные в тулупы, с подвязанными под подбородками шапками-ушанками солдаты издали казались неживыми, но, проходя близко, Горлов видел, как они провожают его взглядом. Больше смотреть было не на что, только изгаженная машинами неровная колея стлалась, сколько хватало глазу.

Горлов шел почти полчаса, но ни одной попутной машины так и не попалось. Горячка и злость давно отошли. Он с ужасом вспоминал разговор с Вересковым, понимая, что сделка с продажей корабля провалена, он сам обрубил все концы так, что договориться с заводом теперь абсолютно невозможно.

Каким бы мелким человеком в заводской табели о рангах не был Вересков, но он непременно доложит начальству: себя приукрасит, а Горлова выставит совершенным хамом и дебоширом. Страх, безошибочно проявившийся на лице снабженца, когда тот увидел горловское удостоверение и понял, что кубанские продукты ему не достанутся, скоро пройдет. И угрозы, доставившие Горлову большое удовольствие - не больше, чем пустой звук. В лучшем случае Вересков часик-другой отпереживает, а потом плюнет и забудет.

Деньги конечно придется заводу вернуть, но это даже не полбеды. За то время, пока будут обмениваться взаимными претензиями и обвинениями, можно успеть реализовать продукты за приличную цену. Правда, Горлов не знал, как быстро распродать два вагона с сырокопченой колбасой, краснодарским чаем, вином, овощными консервами и еще черт знает с чем. Для его магазина продуктов было слишком много, а срок реализации ограничен.

"Посажу Сергея Михайловича на телефон, чтобы обзвонил друзей и приятелей, как-нибудь эту чертову колбасу раскидаем", - успокоил себя Горлов, но, решив одну проблему, тут же вспомнил о другой: корабль должен уплыть в июле, уплыть со снятым вооружением и всеми необходимыми документами. Конечно, любой судостроительный завод в Ленинграде смог бы сделать все необходимое и даже уложиться в нужные сроки, но выбить в Москве еще один заказ-наряд, добиться разрешения на переход уже сактированного корабля вокруг всей Европы? Это было из области фантастики, абсолютно нереально, как розовые грезы в девичьих сновидениях.

Поблизости, правда, был еще один завод - в Североморске, куда Горлов раньше ездил в командировки. Но там не работали с большими надводными судами, и вряд ли имелось подходящее оборудование. Правда, тот завод подчинялся не Москве, а находился в непосредственном подчинении Штаба Северного флота.

"Вряд ли удастся, но попробовать нужно. Другого выхода нет - надо ехать в Мурманск, иначе пропали, погорим. Погорим, как швед под Полтавой", - мрачно думал Горлов, заставляя себя идти быстрее.

Он пробовал бежать, оскальзываясь на сбитом шинами снегу. Стало теплее, но долго он не выдержал - стал задыхаться, и тело налилось тяжестью.

Наконец заборы кончились, и дорога заюлила между низкими сопками. На открытом пространстве встречный ветер выхлестал остатки тепла из-под одежды. "Останавливаться нельзя, иначе совсем замерзну. Вот дурость-то какая - замерзнуть между городом и заводом, в двух шагах от цехов, где в тепле работают люди!" - думал Горлов.