Площадь диктатуры

– Поправка не принята! Переходим к следующему вопросу, - продолжал Лукьянов. - Товарищи депутаты, прошу успокоиться! Надо двигаться вперед. Идем дальше, по утвержденной вчера повестке дня. Нет, нет! Слова по результатам голосования давать не будем! Присаживайтесь, Алексей Владимирович, я никому не даю слово, почему для вас должно быть исключение?… У всех много вопросов, но надо двигаться дальше. Повторяю: идем дальше. На очереди третий раздел закона о президентстве. Напомню, что согласно представленному законопроекту первый президент избирается на Съезде народных депутатов, а весь закон в целом вводится в действие с момента его принятия. Первым записался депутат Полозков, но, думаю, Иван Кузьмич не обидится, если мы нарушим очередность для представителя ветеранов, трижды Героя Советского Союза, маршала авиации Кожедуба Ивана Никитича!

Из зала донеслись аплодисменты, что-то стукнуло о трибуну рядом с микрофоном.

– Ветераны Великой отечественной войны, ветераны партии, и все советские люди с глубокой болью и тревогой видят, как усиливаются попытки экстремистских и антисоветских сил, ведомых мировым империализмом и сионизмом, расколоть единство нашего многонационального государства. Наши враги хотят искусственно посеять рознь и вражду между народами, демонтировать социалистические идеалы, скрепленные потом и кровью нескольких поколений советского народа, а также разрушить основы Советского строя и подорвать безграничное доверие людей к Коммунистической партии Советского Союза, к ее ленинскому Центральному Комитету.

Мы забыли слова великого Ленина: социалистическое отечество в опасности! Кто забудет эти великие слова, тот забудет и о беспримерном подвиге советского народа, совершенного во имя нашей трудовой республике, тот станет предателем и отщепенцем, - Кожедуб говорил медленно, шамкая и чуть причмокивая.

Было начало двенадцатого, Рубашкин захлопнул блокнот - нужно было срочно искать пресс-центр с телефоном.

На втором этаже он внезапно столкнулся со спускавшимся откуда-то сверху Котовым. Тот, видимо, торопился, его лицо было неестественно красным, а со лба стекали струйки пота.

– Виктор Михайлович, как вы прокомментируете результаты голосования, - растерявшись от неожиданной встречи, спросил Рубашкин, и тут же вспомнил, что Котов не был депутатом. "Ладно, запишу, может пригодится", - подумал он.

– Это не Съезд советских депутатов! Это… это жидо-массонский каганат. Не хватило всего двухсот голосов. Даже оголтелые демократы голосовали "За"! Но народ еще скажет свое веское слово, наш народ не тетеря, чтобы кормить его с демократической ложечки, - узнав Рубашкина, Котов запнулся. - А вы что тут делаете, вы как сюда попали?

– Я собственный парламентский корреспондент газеты "Вечерний Ленинград", а вы кто и как сюда попали? - с наслаждением выкрикнул в ответ Рубашкин.

– Я знаю, чей вы корреспондент. По таким членам-корреспондентам сто первый километр[75] плачет. Приеду и позвоню в Обком, товарищи о вас позаботятся. На пушечный выстрел к советской печати не подойдете! -ответил Котов и, повернувшись, шагнул на идущий вниз эскалатор.

– Давно пора призвать вас к порядку, Рубашкин! И призовем, мало не покажется. Ждите! - продолжал кричать Котов, уже стоя на ступенях.

В пресс-центре была толчея и сутолока, но, прождав в очереди минут двадцать, Рубашкин добрался до телефона. У Кокосова было занято, и Петр заволновался, что не успеет, но в конце концов он дозвонился.

– Диктуй, я записываю! - закричал Кокосов, узнав Петра по голосу. Через несколько фраз он возмутился: "Я не машинистка и не магнитофон, короче, Петя, короче надо! Давай своими словами, но самую суть".

– Но Собчак считает все очень важным. Я не могу выхватывать что-то одно - растеряно возразил, Рубашкин.

– Не можешь, не берись! - крикнул Кокосов, но, видимо, пожалев Рубашкина объяснил: "Большой материал все равно не успеем. Читай подряд, я с голоса строчек двадцать накарябаю".

Его уже торопили, и, огорченно вздохнув, Рубашкин быстро прочитал то, что сказал Собчак.

– Повтори результаты голосования, - велел Кокосов и, записав, спросил: Большинство проголосовало положительно, почему же не приняли? Непонятно!

– Для принятия поправок в Конституцию нужен кворум в две трети голосов, а проголосовало "за" меньше, - объяснил Рубашкин.

– Сколько не хватило до кворума? - переспросил Кокосов.

– Около двухсот голосов!

– Точнее можешь?

– Точнее не знаю, посмотри в тассовке, - ответил Рубашкин.

– Тассовки еще нет, и ждать некогда - номер через полчаса сдаем. Ладно, и так сойдет, - решил Кокосов. - А ты, Петя, все-таки молодец. Не зря я тебя взял. Будешь работать - толк выйдет. Отработай завтра и домой, за гонораром. Не забудь - с тебя причитается.