Плохорошо

Начинаю чувствовать себя неловко и хочется поскорее уйти, но я не могу. Вопрос остаётся нерешённым. Мы выходим из подъезда на крыльцо и по красным глазам я понимаю, что Лúса плакала. В этих слезах было всё: и неудовлетворённое желание, и то, что мир больше не будет прежним, и накопленная усталость на фоне отсутствия самореализации.

Прошу Лúсу придержать входную дверь в подъезд, чтобы не сработал автодоводчик. Сам же подчёрпываю в ладони свежевыпавший снег и предлагаю Лúсе приложить его к лицу, чтобы снять красноватое раздражение кожи от слёз. Лúса с благодарностью берёт снег и кидает его мне в лицо, а потом убегает домой по лестнице. Я кричу вслед «Лúса!», наивно считая, что это заставит её вернуться.

Пусть хотя бы знает, что мне не безразлично.

Я поднимаюсь на том же лифте. В нём до сих пор не остыл неприятный запах Лúсиного парфюма. Дверь в квартиру открыта, я прохожу в гостиную. Ребята громко смеются, что я уже соскучился по ним. Кто-то спросил: “Что оставил?” Лúсы среди них нет. Из кухни выходит Лад, и я предлагаю ему перекурить на балконе.

В этой ситуации ему хуже всех. Я твёрдо уверен, что Лад имеет право знать правду и в двух словах рассказываю ему о происшедшем. Его мимика изображает боль и доказывает его чувства к Лúсе. Если бы он мне врезал, я бы его понял, и завязалась бы оправданная драка. Но он спокойно спросил, как я отношусь к Лúсе.

«Как к другу, – в который уже раз отвечаю я. – У нас всегда есть интересные темы для разговора, мне безумно нравится, как она рисует и как себя преподносит, всё очень по-женски. При этом меня не тянет к ней в сексуальном плане».

Надеюсь, Лад мне поверил.

На балкон заходит Лúса, и беседа резко заканчивается. От неловкости момента никто из нас не смеет взглянуть в её сторону. Мы молча смотрим на двор, на монументальные советские многоэтажки, разукрашенные тёплым светом домашних очагов. Притворяемся созерцателями. Я напрягаю боковое зрение и вижу Лúсины “руки в боки”. Лад докуривает, приобнимает её за талию, и они вместе уходят в гостиную.

В коридоре я встречаю Патра в куртке, заматывающего поплотнее шарф. Нам по пути.

Оказавшись на свободе, у меня появляется устойчивое желание напиться, но я сдерживаюсь. Эмоции переполняют – есть потребность выговориться. Я рассказываю Патру о случившемся на вечеринке. Его реакция меня сильно удивляет: он веселится как будто всё ещё там. Я смотрю на него с удивлением и негодованием. Он буквально кричит в пустую улицу, что я просто плохо знаю Лúсу, что она регулярно на глазах у Лада устраивает такие шоу.

Вот это новость!

«Ты просто не видел, она также флиртовала с Майклом» – подытоживает Патр, когда приходит время расходиться.

Единственное, что радует – обратная дорога до метро отличается от моего маршрута в ту сторону. Люблю ходить разными путями. Удачно получилось, что мы с Патром сделали небольшой крюк к его дому. Идти, а потом возвращаться одной и той же дорогой меня не устраивает. Даже если она самая короткая. Рутина, рутина.

Порой, желание проскочить в незнакомый дворик заставляет идти на нарушение правил. Например, переходить дорогу в неположенном месте. Нелегальные тропинки на придорожных газонах подсказывают, что я не один такой.

Но сейчас всё по правилам. Я иду до метро и думаю о том, как не легко было Ладу прожить этот вечер. Но он это сделал. Из-за любви к Лúсе. Также не просто, вероятно, было и Крониному парню.

Пару дней назад, когда я чувствовал себя совсем одиноко, когда не хватало одобрения и поддержки, я выложил несколько стихов про Крону в соцсети. Пришло несколько комментариев и стало легче. Вскоре мне написала Крона с просьбой больше не вывешивать стихи в публичный доступ, потому что поступают лишние вопросы от её молодого человека.

Должно быть, стихи поставили её парня в условия конкуренции и заставили уделять больше внимания и заботы. Мне хочется считать, что это укрепило их отношения. Остановившись на светофоре, я смотрю на свои замёрзшие красные руки и меня передёргивает. Это и есть те руки, закрывавшие образ уходящей красоты.

Откуда ни возьмись ко мне приходит понимание, что отношения – это ежедневная тяжёлая работа ради общего будущего. Неправильная реакция на фразы или действия откидывает назад и взаимопонимание приходится настраивать заново. Теперь я понимаю Крону, которая была в отношениях целый год и работала над ними каждый день. Ребята только-только притёрлись, а тут я со своими чувствами. Похоже её парень не так уж плох, раз вытерпел испытание и не соскочил с лодки.

Домашний

рабочий день начинается на час позже, чем офисный. Вместо шестидесяти минут спешки, однообразной дороги и безразличия толпы – сон. В моей новой компании отсутствует такой инструмент психологического давления со стороны руководства, как оклад. Мои деньги – это процент от сделки. Я на аутсорсе: предоставляю услугу по переговорам с клиентами, за это забираю комиссию от заказа. Меня устраивают сетевые партнёрские отношения, построенные на доверии. Взаимодействия в духе “начальник-подчинённый” мне не по вкусу.