Плохой Волк

— Видел. Даже знаю, куда помчалась. К Диме. Он в больнице. Я договорился, чтобы его в город перевезли. У него сложный перелом, в аварию попал. Но выкарабкается. Долго новостей не было, потому что он на дальние рейсы устроился колесить, потом мотылялся там, сям…

— Ты…

— Постой, это не все. Почку твоему пахану нашли. Но прежде, чем все расскажу, признайся, ты по мне хоть капельку скучала?

— Чья почка? Только не говори, что ты решил донором стать! Я такие жертвы не приму. Запрещаю! — ударила по груди ладонью. — Шуруй и забирай согласие или что ты мог написать.

Глава 68

Глава 68

Рита

— Не понимаю, о чем ты, — безобразно равнодушно пожал плечами Савелий.

— Ах, не понимаешь! Так… Вот, я тебе не позволю. Запрещаю! Запрещаю себя кромсать в угоду… этим… двоим… Нет! — яростно выпалила я. — Совсем сдурел, что ли? Ты говорил про операции. Что, не хватило?

Волков качнулся с носка на пятку и обратно, разглядывал меня, как восьмое чудо света.

— То давно было и по другому запросу, — сказал неопределенно. — Может быть, так и надо? Там… — показал вверх глазами. — Зачтется.

У меня сердце сжалось в груди до размера молекулы.

— Зачтется? То есть ты теперь о загробной жизни только думаешь? А о… о настоящей? Кто подумает! Всю жизнь на таблетках сидеть. С твоей-то историей это вообще… Риски огромные. Как ты… — воздуха не хватало, было тяжело дышать. — Как тебе не стыдно? Сенька спросил у меня: “Папа с нами навсегда?” А мне что ответить? Ответить, что папка тут органы свои разбазаривает? Свинкий поступок! Эгоистичный… Пока ты тут свою карму заляпанную отмыть пытаешься, мы с сынишкой снова можем остаться одни…

— Да что там будет-то?

— Все! Там может случиться все, что угодно! И если ты… не понимаешь, как сильно мне за тебя страшно и больно, то и не приезжать не стоило! Зачем ты это сделал?! Зачем? Появился, чтобы снова все под удар поставить? — выпалила я и чуть не расплакалась.

Волков сграбастал меня в охапку, оттащил в более укромный угол коридора больницы и вбил в грудь так, что дышать нечем стало, только было слышно, как грохотало его сердца. Еще он горячий. Очень горячий. Сильный, жесткий такой… Мужик-мужик… Сплошные железные мускулы!

— Что раскричалась-то, клуша? — шепнул в мои волосы, втягивая запах хищно, с рыком. — Повтори-ка еще раз, что ты за меня пережиаешь, а? Повтори!

— Что?

Я с трудом подняла голову, посмотрела в темные глаза — внимательные, горящие безумно.

— Тревожишься? За меня? — уточнил он.

— Да, тревожусь! Боюсь… Переживаю! Доволен? — стукнула его по груди кулаком. — Доволен?!

— Безумно. И зря ты… Зря ты так расстраиваешсья. Хотя, конечно, не зря, я и не думал, что ты обо мне так печешься. Не привиделось? Вдруг я просто ослышался?

Волков обхватил мои щеки ладонями наклонился.

— Повтори. Мне прямо в рот повтори… — потребовал, коснувшись моих губ своими.

Просто чиркнул мучительно медленно, но его прикосновения будто провели дорожку пламени. Я мигом загорелась, как топливо, к которому поднесли спичку.

— Боюсь. Тревожусь. Скучаю безумно. Это не лечится, — призналась я со слезами.

— Не лечится, — подтвердил Волков, всосав мои губы в свой рот, подержал их, куснув алчно, выпустил. — Только прогрессирует. Знаешь, как я тебя теперь безумно… люблю? После всего… Из-за всего… Это ты во мне горишь постоянно. Понимаешь? Не я горю, а ты будто во мне горишь. И поэтому когда отталкиваешь, не срабатывает. Я знаю, что ты — моя, во мне, и это… Это точно не лечится.

Я чуть не распласталась на полу больницы от таких признаний.

Ожидала чего угодно, но только не слов “люблю” в исполнении Волкова. Это казалось чем-то нереальным, сказкой, просто миражом.

Но внутри все заклокотало в жадном желании услышать это слова.

— Повтори! — потребовала я, уставившись на губы Волкова.

Не мигая.

Глаза жечь начало от того, как я пялилась на его крупный, чувственный рот, не желая пропустить ни одного движения порочных губ.

Он тоже смотрел на меня в ответ — тяжелым, голодным взглядом.

Кто кого? Мы были готовы друг друга слопать, не сходя с этого самого места.

Волков поднял руку и дотронулся до груди, хулигански огляделся по сторонам и провел костяшками пальцев по груди, задевая тугие соски, что натянули ткань одежды.

— Если еще раз скажу, на секс потянет. А мы в приличном, людном месте.

— Когда ты стал приличным?

— Ради тебя стараюсь. Из кожи вон лезу.

— Скорее, из своей бессовестной волчьей шкуры.

Я сама прижалась к нему теснее и заглянула в глаза.

— А если я скажу, что скучала и хочу… Хочу это услышать еще раз? Даже на кое-какие уступки готова пойти?

— Если это уступки, из-за которых на тебе нет трусиков… то я… готов, — произнес медленно-медленно, будто контролировал себя изо всех сил.

— Но сначала ответь. Нет, даже не так…. Пообещай, что на эту дурость с донорством почки не пойдешь. Я… переживаю. Так сильно, что просто с трудом дышу. Не могу позволить этого…