Плохой Волк

На четвертый раз я ответила. Но даже не успела сказать “Алло”, как Волков сердито в трубку рявкнул:

— Ты мне нервы не делай.

— Что?

— Что слышала. Дурочку выключи, тебе не идет, — рыкнул.

— А вы, простите, кто?

— Волк, блять, в пальто! — зашипел мужчина. — Фотку жду. Живо.

— Во-первых, добрый день, — произнесла я и замолчала.

— И? Где фото, Рита?!

— Добрый день, говорю.

— И тебе не болеть, не чахнуть. Ну? — поторопил нетерпеливо.

— Не будет фото.

— Что?

— Что слышал, — процедила я. — Если Волк настолько стар, что стал глух и страдает проблемами с память, то я, так уж и быть, напомню, о чем мы вчера говорили. Вот так со шлюхандрами общайся, а со мной надо иначе.

— Принца, что ли, во мне увидела? Я этикетом не расшаркиваюсь, — фыркнул. — Хочу, получаю.

— Ненадолго же твоего джентльменства хватило! — произнесла я в сердцах.

— Ритка, ты не в ту позу встаешь. Сфоткайся на радость Волку, и будет тебе… презент дорогой.

— Купи любое другое фото сисек. Мои скромные двоечки ты не получишь! — отрезала я. — Всего хорошего, Савелий.

— Трубку не клади. Я же вернусь, пирожочек, и так тебя ухойдокаю, тебя зашивать придется.

— Фу. Ты мерзкий. Вот сейчас меня от тебя реально стошнит! — честно призналась я.

— Какая же ты задница вредная, а… — зашипел Волк. — Жалко тебе, что ли, человека порадовать? Может быть, твои титьки станут последним, что я в этой жизни увижу, а ты…

— Врешь.

— Не вру. Меня маленько зацепило. Думал, до больнички скоротать за приятным.

Я прислушалась. На фоне слышался шум дороги, дыхание Волкова было прерывистым и частым.

Неужели не соврал?

— Держи мое фото.

Я едва открыла и почти сразу же закрыла.

Заляпанная кровью белая рубашка, прилипшая к смуглой коже.

— Ну? — выдохнул в динамик. — Убедилась? Теперь титьки давай… Вместо обезбола и анестетика.

— Ты не мог вляпаться в какое-то дерьмо так быстро! — ужаснулась я. — Не мог. Ты же поздно уехал…

Пальцы затряслись. Телефон заплясал в руках.

— Я немножко. Не трясись.

— Не трясусь, — произнесла через силу.

— А че голос дрожит? — хмыкнул. — Говорю же, одну фоточку приложить к душе страждущего, вроде подорожника, а? Пирожочек, не жадничай…

— Тебя хоть в нормальную больницу везут? — спросила я, смахнув слезы.

Еще и жарко стало.

Что за глупость такая? Может быть, на пыль аллергия возникла? Здесь довольно пыльно… Надышалась!

— Больничка на дому, а что? Проконтролировать хочешь? Или полечить? — уточнил мужчина.

— Я… Я…

— Так да или нет?

Черт… Черт…

— О тебе есть кому позаботиться? Друзья же, да? Друзья есть. Позвони?

— Рита, друзей по таким мелочам не беспокоят. И не подставляют.

— А меня, значит, можно?! — возмутилась я.

— Ты чем слушаешь, женщина? Говорю, приятно было бы твои титьки последний раз в жизни увидеть, и все на этом. Больше ничего.

— Ты не Волк! Ты… Ты свинья! — крикнула я. — Нельзя быть таким галантным ублюдком и просто звонить, пугать! Нельзя! Чтоб тебя… Ааа… Бесишь! — затопала ногами и зашмыгала носом.

— Не реви, жить буду.

— Такой, как ты, соврет и не покраснеет.

— Хочешь убедиться сама?

— Не горю желанием.

— Так я тебе и поверил! Хочешь же, пирожочек. Соскучилась по мне не меньше моего. Знаешь, почему?

— Нет, не знаю, и знать не хочу!

— Приедешь, на ушко тебе нашепчу. Ладно, уломала, — протянул Волков. — Приезжай полечить. Адрес черкни, за тобой приедут.

Как во сне я отправила адрес, села на высокий стул без спинки и принялась ждать.

Когда за окном посигналили несколько раз, вскочила…

Схватилась за сумочку так, будто была готова бежать, а потом притормозила: Рита, тебе это не надо!

Но ноги уже несли к выходу.

Глава 26

Глава 26

Рита

Дура. Дура.

Что я за дура такая?

Везут меня черт знает куда, черт знает кто.

От паники и страха чуть-чуть подкидывает, икота прорезывается.

Сижу на заднем сиденье ничем не примечательной иномарки и икаю.

Водитель бросает на меня выразительные взгляды через зеркало заднего вида. Глупее ситуацию не придумаешь!

Хотела же держаться подальше от криминала, от всего, что с Волком связано, а сама…

Боже!

Меня бросает в холодный пот, выступает испарина у висков.

Зубы лязгают, когда выезжаем за город.

Попросить, чтобы остановили?!

Немедленно, немедленно, твою мать!

Но я молчу.

Молчу, икота сама проходит.

Еще сильнее страх становится, когда понимаю, что водитель кружит по району небольшого городка, запутывая, прежде чем нырнуть в одну из запутанных улочек.

— Приехали, — тормозит редко возле глухого забора.

Я вылезаю на трясущихся ногах, показываю пальцем:

— Туда?

Здесь холодно. Свежо. Морозно.

Намного холоднее, чем в городе.

Шапка свежевыпавшего снега не тронута следами.

Куда идти-то? Забор глухой!

— Обойди. С другой стороны вход. Там не проедешь. Покедова! — резко стартует.

Блять, Ритка! Приехала, называется.

Обхожу высоченный забор по кругу, ножки в тонких, низких сапожках скользят. Возле калитки, которая немного приоткрыта, я утопаю ногой в сугроб, зачерпнув снег широким голенищем сапожек.

Чуть не пропустила вход.

Прохожу.

Мигом меня теснят к забору, в плечи впиваются пальцы.

— Аааа! Отпусти! — ору, размахнувшись сумочкой.

Въезжаю какому-то хмурому типу по уху.