Плохой Волк

— Когда я тебе врал?

— Когда сказал, что у тебя в руках — настоящий пистолет. Ну ты… Гондон! — выпалила я и с вызовом посмотрела на него. — И балабол. Весьма неприятное вышло знакомство с вами, Балаболов Гондон. Весьмааа неприятное!

Волк докурил, двинулся в мою сторону, я с трудом сдвинула ноги: промежность горела адски. Вагина пылала, но внутри еще бушевало удовольствие, поэтому перебранка выходила какая-то ленивая, а ругательства я испускала без особого огонька.

Еще бы!

Внутри меня после такого секска все было опустошена, я сама —выпотрошена, трошки сил осталось — только на поддержание разговора.

Волков погасил окурок под струей воды в раковине и выбросил окурок в урну, принялся одеваться. Он делал это не спеша, с достоинством.

Мне пришлось перевести взгляд вниз, я принялась рассматривать кафельную плитку пола, чтобы не любоваться идеальным телосложением мужчины.

Но глаза-предатели, так и норовили зыркнуть исподтишка. Ох, как чертовски красиво его пальцы застегивали ремень и большой, массивной пряжкой.

Брутал до мозга костей. Напористый, дерзкий танк.

Харизма бешеная.

Меня до сих пор трясет…

— Это реально пистолет. Был. Переделали под зажигалку. Кстати, этот ствол мне жизнь спас, — подмигнул Волков. — Как-нибудь я тебе расскажу об этом.

— Думаешь, мне интересно? Тьфу. Плевать я хотела.

— Ты любишь истории. Что может быть лучше зажигательной истории? — спросил Волков. — И давай поменьше бузи, Пирожочек. Я после секса добрый, но моя доброта сгорает пропорционально тому, как много ты ругаешься в мой адрес.

— Пропорции. Надо же, какие умные слова знает криминальный элемент, ой… Простите… Бизнесмен с расширенными возможностями.

После моего язвительного замечания о том, что Волков недалекого ума, мужчина сжал челюсти, обнажил губы, словно собирался рыкнуть, но в итоге лишь скрипнул зубами, потом рассмеялся.

— Между враньем и правдой грань гораздо тоньше, чем ты можешь себе представить.

— Ложь. Ложь. Ложь. Если ты играешь словами, это не означает, что ты говоришь правду. Ты просто маскируешь свою брехню, придаешь ей пристойный вид. Но факты — неподдельны, и они таковы, что ты…

— Что я? — спросил он с запалом.

Волков шагнул ко мне, присел на корточки так, что наши лица оказались на одном уровне.

Только я была в душевой кабине, а он сидел на корточках напротив меня, неторопливо застегивал запонки и смотрел при этом прямо мне в лицо.

— Ничего хорошего я о тебе не скажу, а что именно я могла бы сказать, нафантазируешь. Точка. Все, уходи. Ты взял, что хотел. Уходи и дверь закрой за собой. Еще можешь тропинку к моему дому забыть.

— Взял, что хотел? — удивился он натурально. — Какая наивная Красная Шапочка! Я едва-едва надкусил твой сочный пирожочек. Есть и другие лакомые десерты, которые меня интересуют, — он бесстыже посмотрел на меня.

Холодок пробежал по спине.

Кожа покрылась мурашками, а соски встали торчком.

Волков мгновенно зыркнул на мою грудь и резко поднялся, поправил ширинку.

— Напрашиваешься ты, ох, как сильно… Прикрой титьки, пока я снова тебя раком не поставил!

Я дернула с крючка длинную мочалку, плотно сжала ноги и прикрыла грудь, как могла.

— Уходи.

— Временно покину твое гостеприимное пристанище, но вернусь.

Волков улыбнулся обаятельно и даже поклонился, как шут, махнув рукой несколько раз.

— Оревуар, мадемуазель!

Вали-вали, мысленно я посылала ему в спину проклятья.

Хотелось бы мне взять клюшку хоккейную и взбить ею омлетик из яиц Волкова или подпалить шкуру бесстыжую его же пистолетом-зажигалкой.

Уууух, как я его возненавидела!

До самого нутра, до последней клеточки тела.

Каждой порой, каждой клеточкой крови.

И множественные оргазмы уже не радовали.

Я ждала, пока затихнут шаги Волкова и клацнет замок, потом хотела встать и собраться, прийти в себя…

Ох, вот это утро! Никому такое не расскажешь даже, только переживать наедине с собой это бешеное секс-турне.

Но шаги Волкова замерли, а потом снова двинулись в сторону ванной комнаты. Он появился в дверном проеме и махнул рукой. В ней было зажато несколько моих блокнотов.

— Я возьму почитать кое-что из твоих мемуаров! — заявил он нагло. — Там как раз возраст поинтереснее, может быть, наткнусь на клубничку, а, Пирожочек?

— Ну-ну…

— Вернусь с прочитанным и проверю… — внезапно перестал улыбаться. — Выполнила ли ты мое домашнее задание.

Волей-неволей я навострила уши.

— Какое еще… задание… домашнее? — произнесла по словам раздельно.

— Написать обо мне! — ткнул себя пальцем в грудь, а потом показал на меня. — И о себе, разумеется. Хочу прочитать твои мысли, чувства. Все… Все, что ты ощущала во время нашего секса.

— Не хочу я о тебе писать! Не буду. Вспоминать такое насилие даже неприятно, не то, что описывать.

— Не бузи, Пирожочек. И не вздумай писать, будто я тебя изнасиловал. Насилуемые не кончают, а ты текла, как сучечка, и умоляла меня тебя оттрахать! Как говорится, за что боролась, на то и напоролась.

Он двинул несколько раз бедрами и изобразил мои стоны.

Мудааак!

О боже, как мне хотелось запустить в его рот… шайбой!

Сто лет клюшку в руках не держала, но сейчас была уверена, что не промахнулась бы!