Плохой Санта

– Да ни хрена подобного! – возмутился Майки. – Я рад всему тому, что у меня есть. Ещё больше рад тому, что у меня появится дочурка. Чёрт побери, я чувствую, что после того, как она хлопнет меня по лысине своей крохотной ладошкой хотя бы один разок, я стану окончательным каблуком! Кажется, именно так ты меня называешь, да? И знаешь что?

– Что?

– Мне плевать! Я люблю свою семью и жутко вредную жену. Однажды я научусь не переводить кучу продуктов перед тем, как получить что-нибудь съедобное в итоге.

– Она заставляет тебя готовить? – хохотнул я.

– Нет. В том-то и сила этих девчонок. Они не заставляют тебя делать ничего из того, что ты потом с удовольствием делаешь. Тебе самому захочется радовать её и заботиться о ней каждый божий день.

Я прочистил горло и поднялся.

– Спасибо за проповедь.

– Эй! – окликнул меня Майки.

– Ну что тебе ещё, бревно в заднице? – нетерпеливо спросил я.

– Я рассказал тебе о том, как это бывает у добряков вроде меня. Но ты жутко упрямый осёл. Я знаю это лучше, чем кто-либо. Знаю, как ты плюёшь в лицо тем, кто искренне хочет помочь тебе и быть рядом. Ты мнишь себя медведем-одиночкой, Клаус. Ты можешь до последнего отпихивать помощь и всё остальное.

– Допустим. И что с того?

– Прежде, чем оттолкнуть, подумай, что тебе уже почти сорок. И шансы потискать не только своих сладких детишек, но и внуков уменьшаются с каждым прожитым годом.

– Да ты просто оратор года! Отлично толкнул речь, спасибо…

– Я не шучу, дубина Клаус Ольсен. Присмотрись к этой девчонке и…

– Обойдусь без твоих советов, ясно?

Майк хохотнул и смял пустую пивную банку, словно бумагу, между своих огромных ладоней.

– Мне ясно одно, Клаус. Ты уже на крючке, если даже начал корчить из себя великого мученика, лишь бы удержать девчонку около себя ещё немного.

– Откуда ты знаешь? – удивился я.

Мне казалось, что я очень достоверно изобразил приступ мучительной боли. Но оказывается, приятель раскусил мою уловку.

– Откуда я знаю? Бро, я все эти годы был рядом и знаю, как ты выглядишь, когда тебе по-настоящему хреново. Так что не тупи, Клаус, ради всего святого. Поверь в чувства. Хотя бы в это Рождество!

– Бла-бла-бла… Ты стал ещё болтливее, в курсе? Скоро станешь настоящей домашней наседкой. Проверь, не растут ли у тебя сиськи с запасом молока для дочурки? – ухмыльнулся я и вышел под громкую брань своего друга.

Майк может сколько угодно болтать всякую чепуху.

Но на этот раз он был катастрофически прав. Если не во всём, то во многом.

Я вернулся в столовую. Там царило оживление. Китти подняла на меня блестящий взгляд и счастливо прижала к груди книгу.

– Лукас, ты не говорил, что твоя девушка – та самая писательница! – взволнованно всхлипнула она. – Я читала почти все её книги!

– Кто расстроил мою жену? – тут же подал голос Майк, услышав, что Китти всхлипывает.

– Это от счастья. Самый лучший подарок на Рождество. Спасибо, милый, у тебя замечательные друзья! – разрыдалась жена Майка.

Я озадаченно почесал бороду. Неужели все женщины во время беременности становятся такими же эмоциональными и плаксивыми?

Майк сел рядом утешать свою жену. Мария подписывала стопку книг. Судя по их виду, некоторые из них Китти читала не по одному разу.

Внезапно я загордился малышкой Марией.

– Мэрайя, – шепнул я и подмигнул. – Когда запустят продажи твоего нового романа?

– Совсем скоро, – улыбнулась она. – А что?

– Дашь мне автограф?

– Если только ты купишь себе экземпляр, отстоишь в очереди и пообещаешь себя хорошо вести!

Мои губы сами по себе растянулись в абсолютно счастливой, блаженной улыбке.

– С первым справлюсь. Насчёт второго не обещаю. Я же Плохой Санта…

Мария зарделась и склонилась над разворотом книги, старательно выписывая что-то.

Я подсел рядом, умиляясь тому, как она быстро заполняет разворот ровным, бисерным почерком.

– А ты владеешь русским языком?

– Зачем тебе, Клаус Ольсен, родом из Норвегии, знать русский язык? – удивилась Мария, облизнув губы.

– У нас будут языковые курсы. Английским мы оба владеем. Я научу тебя смачно выражаться на норвежском, – тихо сказал я. – Хотелось бы услышать, как ты грязно ругаешься в постели.

– На норвежском?

– Да. А ты научишь меня страшным русским матам. Говорят, они ужасно похабные. Похабнее всех!

– Ха-ха-ха! Кто тебе такое сказал?

– Услышал от одного парня. Он со своими парнями устраивал мотошоу по разным частям света. Бывал даже в России!

– Оу… Ну, я, честно признаться, родилась в Америке. В России была всего один-единственный раз. Но по-русски я умею говорить. Хотя, на родине родителей меня бы засмеяли за ужасное произношение.

Мария захлопнула книгу. Я притянул девушку к себе за плечи.

– Начнём прямо сейчас? Срази меня наповал! – попросил я, вглядываясь в синие глаза девчонки.

– Наповал?

– Да. Влепи мощный хук.

– Хм…

Мария подумала немного и коварно улыбнулась, тихо сказав:

– Повторяй за мной. Ya tebya lyublyu.

Я старательно тянул за ней это сложное предложение. Мария хихикала надо мной и поправляла моё произношение.

– Ya tebya lyublyu, – грозным голосом произнёс я. – Ну, как?