Плохой парень (ЛП)

Я чуть не съезжаю с дороги. В итоге я занимаю два с половиной парковочных места в задней части стоянки. Джастин Тимберлейк поет по радио, а мы с Сэм сидим в машине, пока мой мозг соображает.

Она толкает меня под руку.

— Йен, ты здесь?

Она машет рукой перед моим лицом, и реальность возвращается на место, как резиновая лента. Я поворачиваюсь к ней, глупо улыбаюсь и все такое.

— Какого черта мы ждем?!

Сэм сияет, и мы одновременно поворачиваемся, чтобы дернуть за дверные ручки. В аптеке Сэм драматическим жестом проводит рукой по полке. Наша маленькая корзинка наполнена до краев. Мы покупаем по одному экземпляру каждой марки, что излишне, но нет смысла пытаться отговорить ее от этого.

— Потому что люди в кино так делают! Может быть, они на что-то наткнулись!

Когда мы расплачиваемся, продавщица не произносит ни слова, хотя, должно быть, чувствует, как нервная энергия исходит от Сэм, потому что она слегка улыбается ей, когда загружает тесты на беременность в две сумки.

Это то, чего мы хотим. Мы уже говорили об этом. Через месяц мне будет тридцать два года. Несколько недель назад Сэм исполнилось двадцать восемь лет. У нас накопилось много сбережений. Я уже рассмотрел лучшие варианты финансирования колледжа. Мы готовы, но все равно чувствуем себя двумя подростками, замышляющими что-то нехорошее.

— Быстрее, быстрее, — говорит Сэм, когда мы заканчиваем ехать домой. — Я терплю с самого обеда, потому что хочу, чтобы у меня было достаточно мочи для всех этих анализов.

— По моему профессиональному мнению химика, тебе понадобится, по крайней мере, галлон мочи.

— Ты шутишь, но у меня действительно есть столько!

Когда я выезжаю на подъездную дорожку, Сэм выскакивает из машины и бросается к двери. Она бежит прямо в ванную, и я следую за ней.

— Должны ли мы прочитать инструкции? — спрашиваю я, хмурясь, когда Сэм начинает вскрывать коробки, как голодный медведь, который только что наткнулся на пикник в лесу. — Убедится, что ты мочишься на правильные части?

— Я знаю правильные части, Йен. Киношники, помнишь?

И все же я настаиваю. Каждый тест требует немного разных приготовлений. Некоторые требуют, чтобы вы писали прямо на аппликатор. Некоторые хотят, чтобы вы окунули конец тестовой палочки в маленькую чашку с мочой. Некоторые предоставляют линию. Сэм прыгает взад и вперед на ногах, сжимая промежность, как будто пытается физически удержать мочу внутри себя.

— Скорее!

— Ладно, вот. Сначала этот.

Она писает на него, и я передаю ей другой. Потом еще один. У нас в очереди двенадцать штук, прежде чем она полностью опорожнит мочевой пузырь.

— Черт, — говорю я, уперев руки в бока, оценивая нашу линию.

Она моет руки с самодовольной улыбкой.

— А ты как думаешь, ученый? Достаточно ли для вас этих данных?

Я улыбаюсь и киваю, прежде чем отступить и соскользнуть на пол. Волнение последнего получаса начинает брать свое. Сэм остается стоять, уперев руки в бедра, пока изучает тесты.

— Сколько нам еще ждать?

— Первый будет готов через пять минут.

Произнося это вслух, у меня сводит живот. Она поворачивается ко мне, и я вижу, что она дрожит, ее глаза наполняются слезами.

— А что, если он положительный?

Я наклоняю голову и оцениваю ее.

— Мы будем в восторге.

— А если он отрицательный?

— Мы, вероятно, почувствуем облегчение, но мы также будем продолжать пытаться.

— Может быть, твоя мама экстрасенс. Ты ведь не сказал ей, что мы пытались, не так ли?

— Нет. Это все она.

— Она сказала, что я сияю.

Я улыбаюсь.

— Так и есть.

— Сколько прошло?

Я смотрю на таймер на своем телефоне.

— Тридцать секунд.

— О боже. Меня тошнит.

— От волнения?

— Я не знаю. Я хочу этого, но внезапно чувствую, что мы вляпались по уши. — Это то же самое чувство, которое я испытала, когда ты попросил меня выйти за тебя замуж.

Я понимаю, что она имеет в виду. Мы были бы наивны, думая, что это не огромный шаг. Наша жизнь вот-вот изменится навсегда.

— Иди, сядь рядом со мной.

Я сгибаю колени, чтобы она могла поместиться между моими ногами. Сэм поворачивается, садится и прислоняется спиной к моей груди. Мое сердце колотится об ее лопатку. Моя рука обхватывает ее запястье, и я чувствую ее пульс, считая удары в голове — быстрее, чем колибри. Обхватываю другой рукой ее живот и прижимаюсь к нему, ожидая, ожидая. Я знаю, что было бы слишком рано что-либо чувствовать, но я хочу что-то почувствовать.

— Йен? Помнишь, как я нарядилась Гермионой на Хэллоуин, и ты сказал мне, что я выгляжу как слабоумная?

Я улыбаюсь и прислоняюсь головой к стене.

— Да, я пытался поцеловать тебя той ночью.

— Что?!

— У чаши с пуншем, но было уже слишком поздно. Ты выпила четыре рюмки, и тебя вырвало на меня.

— О, боже. Я помню, как меня тошнило, но я не помню, чтобы ты пытался меня поцеловать.

Я смотрю вниз и вижу, что на таймере осталось две минуты.

— Да, ну, я не был таким уж спокойным. Раньше ты заставляла меня нервничать.

Она смеется, как будто это совершенно нелепо.

— Интересно, насколько все было бы по-другому, если бы ты на самом деле поцеловал меня.

Полностью, но я бы ничего не изменил.

— Это безумие, — бормочет она себе под нос.