Плохой парень (ЛП)

Через секунду Йен уже на мне, протягивает руку и расстегивает застежку. Кружевные чашечки падают, и врывается прохладный воздух. Мои соски напрягаются, и я обхватываю себя руками, чтобы прикрыться, но потом вспоминаю, что передо мной стоит Йен, мой муж. Каждый раз, когда я думаю об этом слове, у меня перехватывает дыхание. Я не могу стесняться рядом с ним. Он ждет меня, потирая большим пальцем чуть ниже моего уха, вверх и вниз по горлу, уговаривая. Медленно опускаю руки, и он прерывисто вздыхает. Смотрю вниз, чтобы увидеть то, что видит он. Моя грудь кремовая, розовая и дерзкая, и она действительно приличная, не такая большая, но когда Йен тянется к ней, она заполняют его ладонь, и, что лучше всего, она такая чувствительная. Моя голова наклоняется и ударяется о зеркало позади меня, когда мои глаза закатываются. Йен творит свою магию, медленно вращая большими пальцами, а потом я задерживаю дыхание, когда он наклоняется, чтобы попробовать. Медленно, методично берет каждую грудь в рот, глядя при этом на меня. Это такое потрясающее ощущение, что я чуть не падаю вперед со стойки, но его руки на моих бедрах удерживают меня на месте, когда он облизывает и дразнит, и дует теплым воздухом на кожу. Мне казалось, что нежное кружевное белье приятно, но Йен ощущается лучше. Его язык скользит по кончикам моих сосков, его рот смыкается вокруг каждого, и я никогда не испытывала такого оргазма, но именно поэтому говорят, что все бывает в первый раз. Он смеется, когда я говорю ему это, а потом смеха больше нет, потому что его рука опускается в мои трусики, и там так много влаги, что я почти смущаюсь. Мои щеки пылают. Раньше я могла бы разыграть все это, пожав плечами и холодной улыбкой, но теперь нет никакой лжи. Мое тело хочет Йена, и он точно знает, как сильно.

— Раскройся для меня немного, — просит он, и я послушно подчиняюсь.

Мои колени упираются в холодную стойку, и Йен берет тонкое голубое кружево, которое прикрывает меня, и осторожно тянет его в сторону. Мои руки лежат на его плечах, и я ни за что не отпущу их сейчас, особенно когда он издает сексуальный стон и проводит дразнящим пальцем вверх и вниз по моей влаге. Он не торопится, смотрит на меня сверху вниз, как будто оценивает недавно приобретенную собственность. Это мое и это мое, а потом он погружает в меня свой средний палец, и, о да, это мое.

— Йен, — хнычу я, когда он медленно вытаскивает палец, а затем снова погружает его.

— Годы, Саманта… годы.

Это все, что он говорит, но я понимаю. И для меня тоже, Йен.

Я нахожу его рот, и мы снова целуемся, и теперь уже меньше безумия и больше жара. Мы останавливаемся, когда он вводит в меня второй палец. Двигает своей рукой, покачивая и ускоряя свое движение, пока мои ногти не впиваются в его плечи. Нет никакой спешки, ни одно место не осталось нетронутым. Прелюдия превращается в нечто большее. Мои бедра дрожат. Я задерживаю дыхание.

В этой бедной ванне так запотело и жарко, что, когда мы закончим, ее придется снести, но ракурс в самый раз. Высота стойки означает, что Йен находится в идеальном положении после того, как наденет презерватив. Он дважды спрашивает меня, уверена ли я, что не хочу двигаться к кровати, и я отвечаю, раздвигая колени чуть шире. Моя задница прямо на краю. Мои груди болят от прикосновений, и Йен не пренебрегает ими, когда входит в меня дюйм за дюймом. Его рот там, сосет, а мой рот на его шее, целует и шепчет слова ободрения. Я едва заметно вздрагиваю, когда он погружается глубоко внутри меня. Мне нужно время, чтобы привыкнуть.

— Сэм? Ты со мной? — спрашивает он, убирая волосы с моего лица и наклоняя меня так, чтобы наши губы могли легко встретиться.

Я киваю, и он полностью выходит, а затем скользит обратно. Его бедра двигаются, и я сжимаюсь, чтобы дать ему понять, что мне это нравится. Ухмылка расплывается на моих губах от того, как блаженно удивительно это ощущается.

— Держись, — предупреждает он.

Я хватаю его за шею и вдруг понимаю, что раковина в ванной не нужна — я едва прикасаюсь к ней. Йен держит меня за бедра и удерживает неподвижно, в то время как он толкает и тянет назад, внутрь и наружу, внутрь и наружу, красиво и медленно. Да. Да. ДА. Но тут Йен опускает меня вниз. Протест формируется и умирает на моем языке, когда он поворачивает меня лицом к зеркалу. Зеркало.