Плохой парень// Bad Guy

И лишь в конце я увидела своего мужчину. Привалилась к косяку одного из стойл, и просто смотрела. Он стал другим за эти шесть лет. От того мальчика почти не осталось и следа. Разве что его взгляд и сам Хан. Тот, который всегда был рядом со мной. Он тяжело работал, постоянно вел переговоры все с новыми фирмами, привозил самых лучших жеребцов, чтобы мы жили так, как он хотел.

Нет, мой мужчина не спрашивал чего я хочу, по диким и совершенно идиотским причинам, он сам знал, что нужно нам и делал это. Вопреки всему, и не без ссор и проблем, мы охраняли наше счастье как могли. А Хан менялся на глазах, и это помогало прийти в себя мне. В первый месяц после того дня, когда я увидела снова того мужчину, я не могла выйти из клетки никак. Не могла, пока не пришел Хан. В тот самый вечер, в больничной палате, когда он пробыл со мной до самого рассвета, я поняла, что получила слишком большой подарок от бога, не смотря на то, что прошла. Поэтому каждый день, на протяжении всех этих лет, я любила так и с такой силой, чтобы этому мужчине никогда не пришлось больше пережить тот ужас. Я стала одержима его желаниями, его улыбкой, и его счастьем. Для меня было главным одно — мой Хан. А потом и наша Анна. Больше в этом мире не существовало почти никого. Только он и наша дочь.

— Ты ещё долго будешь пялиться на мой сексуальный зад, или обнимешь меня?

Я подошла к нему со спины, и обняла, положив на неё голову. Хан продолжал расчёсывать рысака, а я тихо спросила:

— Когда ты приехал?

— Час назад. Не стал будить вас, думал что спите, — он остановился и бросил расчёску в сторону, сняв грубые рукавицы, и отправив туда же.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А потом развернулся и прижал к себе, заглядывая в глаза:

— Ты уставшая, наэ хетсаль! Что случилось? — прошептал и зарылся всей пятернёй в мои волосы, массируя затылок, — Опять Анна капризничала?

— Нет, но ты продолжай! Это охренительно приятно!

— Эксплуататорша! — тихий гортанный шепот пронесся у моих губ, и я растворилась в глазах напротив, потому что так мог целовать только Хан.

Ненасытно, с силой и забирая все без остатка. И чем старше он становился, тем сильнее нуждался во мне, а я в нем.

— Анна точно спит? — Хан подхватил меня под бедра, и я усмехнулась ему в губы, пока он шел в сторону выхода.

— В прошлые сто раз, когда она соскучилась по папе и не видела его хоть пару часов… — он толкнул дверь ногой и она хлопнула за нашей спиной, — …нет. Анна совершенно точно окажется у нас в спальне.

— Тогда госпожа, мы переходим в режим экстрим, потому что я сожрать тебя готов прямо в этом кукурузном поле! — Хан застыл посреди двора, и начал осматривать мое лицо, — Знаешь, а смотреть на тебя на фоне такого шикарного вида над головой, вообще оргазм. Идём…

— Нет… Я на такой экстрим не согласна, — начинаю брыкаться, но кто меня слушает.

Этот болван начинает уверенно идти прямо в кукурузу, а потом резко тормозит, и кривит красивым лицом. Его глаза становятся ещё уже, и я вижу лишь часть темных омутов.

— Ты простынешь! Поэтому я передумал! Идем в другое место, — тихо шепчет, а потом заговорщицки добавляет, — Я кое-что тебе покажу, пока наша заноза не нашла и этот "домик".

— Ты построил лежбище для постельных утех в кукурузе? — хватаюсь за его плечи удобнее, а он хохочет.

— Бери выше! Я выстроил целый дом на дереве.

Я вскинула брови, и вот вообще не поняла, как упустила такой момент из виду.

— Это когда ты успел? — мы обошли правые конюшни, и встали перед несколькими деревьями, за которыми, начиналась гряда холмов, и это уже были земли Лакфортов. Наших соседей.

— Смотри! Ей понравится? — он опустил меня на ноги, и развернул к тому, что называл "домиком на дереве".

— Хан, она не выйдет отсюда никогда. Мы потеряем ребенка для общества. Это же дворец, а не детский домик на дереве.

Хан обнял меня со спины, и мягко поцеловал в шею:

— Ты хотела чтобы я построил сарай для нашей дочери? — губы повели вверх, по скулам и щеке, а я начала чувствовать истому по всему телу.

Это настолько нежное и теплое чувство, что мои глаза закрылись сами, а дыхание стало тяжёлым, с гулкими ударами в груди. Так было всегда, когда я тонула в этом мужчине. Просто забывала, где мы, что вокруг, а иногда и не хотела этого замечать.

Как сейчас, когда держалась за его плечи, целовала в ответ и забывала обо всем. О том, что прижата к жёсткому стволу дерева, о том, что вокруг нас гулял прохладный ветер. А всё потому что, могла замечать лишь его глаза, чувствовать лишь его движения во мне, и то насколько это было нежно, насколько это всё было моим. Хан был моим…

Сейчас, оборачиваясь взглядом назад, в своё прошлое, мне порой становится страшно. Настолько, что я закрываю с силой глаза и отгоняю саму мысль, что могла и не встретить его. Могла и дальше оставаться в своей клетке, и жить только ради борьбы со своей и чужой болью.