Плохой (ЛП)

— Потому что я, чёрт возьми, могу. Я не твоя комнатная собачка, чтобы командовать мной, использовать и расхаживать перед твоей шлюхой средних лет, независимо от того, насколько сильно ты думаешь, что это так. — Я выдыхаю. — Может быть, мне просто нравится надирать тебе жопу, Русский. Любым способом, каким только могу.

Наступает пауза, на мгновение его челюсть сжимается. Внезапно из его груди вырывается медленный смешок.

— Ты гораздо больше похожа на мою собачонку, чем думаешь. Я надеялся, что ты настроишь его против себя, и ты танцевала, как марионетка на моих ниточках. — Он опускает пистолет, убирая прядь волос с моего лица, прежде чем схватить подол моего платья. Он задирает его мне на ноги и засовывает пистолет мне между бёдер, пристально глядя на меня. Ожидая. Наблюдая. Мой пульс стучит в ушах, и сладкий выброс адреналина струится по моим венам. Похоть и ярость кружатся и сливаются воедино, пока не сжигают меня, ад желания и ненависти в равной мере. Я раздвигаю бёдра, и его губы приподнимаются.

— Что же мне с тобой делать, маленькая кошечка? — он засовывает ствол под кружево моего нижнего белья, проводя холодным металлом по моей киске. Я резко втягиваю воздух, и моя рука тянется к его пиджаку, мои пальцы сжимают материал. Он тычет в меня пистолетом до тех пор, пока тот не угрожает проскользнуть внутрь меня. Моё сердце бьётся всё сильнее и сильнее, я слышу только его бешеный ритм. Это опасность, острые ощущения, абсолютное осознание того, что ты находишься на самом краю. Одно движение его пальца, и все могло бы закончиться очень плохо, но именно это делает процесс таким захватывающим, таким чертовски опьяняющим. Вот кто такой Ронан, вот что он делает. Он владеет страхом, создаёт его и контролирует до тех пор, пока я не остаюсь жаждать его разновидной опасности.

Моя свободная рука скользит по его предплечью, и я хватаю его за запястье, притягивая его к себе, одновременно двигая бёдрами. Дуло пистолета скользит внутрь меня, холодный металл соприкасается с горячей плотью. Я прикусываю губу и откидываю голову назад. Низкое рычание вырывается из груди Ронана, и звук этой крошечной потери контроля делает меня ещё более горячей и влажной. Этот смертельный танец — он ни на что не похож. Я могу ненавидеть Ронана Коула, но он заводит меня так, как никогда не заводил и не будет заводить ни один мужчина. У него есть власть надо мной. Мы оба это знаем, и всё же я буду отрицать это до того дня, когда я ему, несомненно, надоем и он пустит пулю мне в лоб.

Глава 16

РОНАН

«Desperado» — Rihanna (трек)

Кончик заряженного пистолета исчезает внутри неё. Мой пульс бешено колотится в груди. Мой член умоляет меня трахнуть её. Сглотнув, я отрываю взгляд от этого захватывающего зрелища и смотрю на Камиллу. Её голова запрокинута назад, глаза закрыты, а нижняя губа зажата между зубами. Она прижимается к пистолету, всё ещё зажатому в моей руке, когда её ноги раздвигаются ещё шире.

Такая бесстыжая.

Я борюсь с собой, моя кожа разжигается до невыносимого уровня. Первобытный самец во мне кричит, требуя освобождения, и он побеждает. Без колебаний я убираю пистолет, хватаю её за горло и толкаю на пол лимузина, устраиваясь между её раздвинутых бёдер. Тепло её киски просачивается сквозь мои брюки, когда я прижимаюсь к ней. Мои пальцы сжимаются на её горле, подёргиваясь, когда я провожу носом по её шее. Сев, я провожу пистолетом по её бедру, по боку. Её горло всё ещё в моей хватке, когда я провожу пистолетом по её щеке к этим идеальным красным губам. Они раскрываются и с лёгким стоном засасывают мокрый ствол в рот.

— Каково на вкус? — шепчу я, мой палец лениво лежит на спусковом крючке. Мой взгляд падает на заживающую рану у неё на груди, и я не могу не вспомнить, как порезал её. Честно говоря, я едва в состоянии сдерживаться. Это прелюдия. Это очень опасная прелюдия. Она принимает то, чего любой другой боялся бы, и это пьянит меня от вожделения, желания и нужды. Она полна самой прекрасной формы безумия, и я хочу принять её. Я вынимаю дуло пистолета у неё изо рта, наблюдая, как её язык скользит по концу ствола.

— Я хочу тебя, — говорю я, наклоняясь к её уху. — Но я не прикоснусь к тебе.

— Я не должна хотеть тебя, — шепчет она. И, о, как же эти слова звучат словно отчаянное признание.

Что делать? Что делать?

Я отталкиваюсь от неё, прежде чем забраться на сиденье.

— Потрогай себя, — говорю я, направляя на неё пистолет. Мне не нужно держать её под прицелом, Камилла сделает это в любом случае, но дополнительный элемент опасности делает всё ещё более захватывающим.