Плохой год (ЛП)

Ни он, ни она не изменились. Их отношения не отменили ни прошлого, ни раздражающих качеств – по сути, на поверхность вылезло еще больше проблем. Однако вот Гермиона сидит напротив него за столом, а с их последнего свидания прошло всего несколько дней. Вот ловит странные взгляды своих пожилых соседей, когда посреди ночи обнимается в коридоре с “непонятным мужчиной”. Потому что чем больше он её бесил, тем больше сводил с ума совершенно иным образом. Она все еще не разгадала загадку по имени Драко Малфой – и чем больше его узнавала, тем больше информации требовала. У него была отвратительная привычка ее интриговать.

– Думаю, ты недооцениваешь, как часто мы оказываемся с тобой в подобной ситуации. Заходим в помещение, споря.

– Мы не спорим, – откликнулась она.

– Уже – да.

– Нет, это скорее… – она нахмурилась под его взглядом, и он ухмыльнулся. Она бы не назвала это победой. – Ты знаешь, что топчешь все одуванчики на своём пути?

– И хорошо, – они оба проследили, как еще один цветок погиб под подошвой малфоевсокого ботинка. – Ненавижу одуванчики.

– Как ненавидишь?

– Как? Это очень темное чувство…

Она рассмеялась вопреки своему желанию.

– Откуда у тебя такое очень темное чувство по отношению к цветам?

– Вот-вот. Это сорняки. Сорняки, прикидывающиеся цветами.

Она приподняла голову и прищурилась.

– Так ты…

– Не смотри на меня так, Грейнджер. Тебе тоже не по нраву вещи, притворяющиеся тем, чем они не являются.

– Это верно. Но цветы…

– Сорняки.

– … которые очень милы…

– Милы? Это желтые шары из ничего. Только…

– Простота тоже может быть…

– Простые? – переспросил он. – И желтые. Как болезнь и хаффлпаффцы, – Гермиона подняла на него глаза. – И пусть одуванчик идет в симпатичной упаковке, он все равно сорняк.

– Хорошо. Но созревшие растения очень красивы, и мне плевать, что ты…

– Какие растения?

– Когда они становятся белыми пушистиками. Знаешь? Срываешь их… Ой, да ладно, ты должен знать. Дуешь и загадываешь желание.

– А, ты имеешь в виду, дуешь и разносишь повсюду их семена, чтобы еще больше неконтролируемых, отвратительных сорняков вылезло на следующий год?

Она посмотрела на него и покачала головой.

– Ты невозможен.

– А твоя тяга к сорнякам…

– Одуванчик – это ты, – проговорила она. Драко замер перед входом в палатку, окинув ее скептическим взглядом. – Да, да, ты. Всегда появляешься там, где тебя не ждут другие, но тебе на это плевать. А затем ты захватываешь всё…

– Я не притворяюсь тем, чем не являюсь.

Гермиона пожала плечами и шагнула под навес, сомневаясь, что Малфой за ней последует до тех пор, пока Драко не вошел следом.

– Не можешь же ты утверждать, что не врешь и не манипулируешь, чтобы получить желаемое.

– Не с тобой, – он был умен и должен был понимать, что она раскусит его, стоит ему только попытаться. – Я бизнесмен. Это часть моей работы. Если тебе не нравится…

– Но ведь так не обязательно, – возразила она.

– Обязательно. Либо ситуацию контролируешь ты, либо это делает кто-то другой, – прошептал он ей на ухо, подталкивая Гермиону к столу, что расположился у стенки шатра. – Не знаю, в каком чудесном мире ты живешь, Грейнджер, но это факт.

– Я бы не…

– Это был такой странный способ сообщить мне, что я тебя привлекаю? Смею заверить, я уже и так это понял.

Он вскинул бровь, она же посмотрела на него как на идиота, но промолчала. Это было не то место, где можно спорить, и судя по его многозначительным взглядам, Малфой отлично отдавал себе в этом отчет. Последнее слово должно остаться за ним, ведь так? Гермиона вздернула подбородок – ничего, она донесет до него свою точку зрения позже. И судя по тяжелому вздоху, Малфой знал и это тоже.

– Засранец.

– Всезнайка.

– Одуванчик.

Он бросил на нее еще один взгляд, и Гермиона развернулось к столу. Фужеры с шампанским выстроились в ряд, стекло покрывала изморозь от охлаждающих чар. Тарелки расположились перед напитками, разделенные искусственными овощами и растениями. Гермиона осмотрела странную смесь, окруженную крекерами, задаваясь вопросом, что же это за красные хлопья.

– Ладно, – проговорила она. – Ты скорее… Что это за растение, которое цветет только ночью? У него еще такие… извращенные повадки.

– А кто сказал, что я думаю о чем-то извращенном?

– Тот взгляд. Когда твои глаза… Да, – она сглотнула, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и приняла фужер с шампанским. – Именно этот.

Она откашлялась и снова повернулась к крекерам. Если уж здесь были неуместны споры, то такую беседу и такие взгляды следовало признать совершенно неподобающими. Никогда еще Гермионе не было так трудно сохранять профессионализм.

– Что это за хрень? – прошептал Малфой. – Супер маленькие пироги?

Она рассмеялась, разглядывая крохотные квадратики теста.

– Если ты так голоден, можешь взять несколько.

– Чтобы люди выглядели животными, выстраивая крепости из зубочисток на тарелках размером с один кусок, – он презрительно оглядывал оба подноса с бисквитами, пока Гермиона старалась не рассмеяться. Драко всегда имел склонность к сладкому, ведь так?