Плохой американец. Том I

Мы расчистили стол и помпу, что была старой и немного грязноватой. Нам все еще нужен был электрический шнур, чтобы присоединить помпу, он непомерно шумел, когда был подключен, но всё же механизм работал. Я нашел ключ и снял всасывающий конец помпы, засунув её в рюкзак. Мне нужно сходить в строительный и купить фильтры. Я сказал Ширли, что попрошу отца отвезти меня в строительный в субботу и мы постараемся найти то, что нам нужно. Вероятно, в отделе сантехники что-то такое должно быть. С достаточной долей везения… рабочий экземпляр найдется к следующей неделе.

— Ого! Как быстро! Я думала, это займет у нас времени до осени! — прокомментировала она.

В другом конце подвала стояла старая мебель. Я провел её туда и уселся на старый диван. Ширли присела рядом. Умостившись в углу, я сказал:

— Ты удивишься, как быстро летит время. Слушай, тебе нужна А к началу учебы или нет?

— Мне нужна А, — грустно произнесла девушка.

Я не отреагировал, но признался.

— А мне нужно победить на выставке — тогда мне дадут учиться на экстерне.

— Ого! — Ширли явно впечатлилась. Засыпала меня вопросами. С трудом, но удалось вернуть ее обратно к проекту.

— Для начала нам необходимо выкурить около тысячи сигарет, чтобы получить смолу и отвезти её в Тоусон Стэйт. Не знаю, насколько долго будет куриться одна сигарета, но если предположить, что минуту, то в час всего три пачки. Чтобы выкурить пятьдесят может понадобиться пара недель.

Ширли моргнула.

— Вау!

— И это не всё. Первый экземпляр смолы отправится в Тоусон Стэйт, но они используют абсолютно всё. Назад мы ничего не получим, что значит… нужно будет получить еще смолы для демонстрации.

Ширли увидела, что я обеспокоен и улыбнулась.

— Эй, у нас все получится, я знаю! Ты слишком умный для другого результата! — затем она наклонилась и снова поцеловала меня, но уже не в щеку, а в губы, с засосом.

Мне понравилось, гормоны вырывались наружу и я опять ее облапал.

— Ого, ты так решила поддержать мой моральный настрой? Знаешь, у нас впереди еще много работы — я драматично застонал.

Ширли подмигнула мне и подползла ближе, сделав более затяжной поцелуй.

— Так лучше?

— Немного, но эта боль уходит и приходит. Мне нужно продлить лечение — я подтащил её к себе. Она забралась сверху и мы начали целоваться, в этот раз мне захотелось с языком. Она ответила и наши языки переплелись.

Я начал тереть её спину, медленно проводя руками к её джинсам и обратно. Мои руки чувствовали, как сокращаются её мышцы, и я специально зацепил лифчик, чтобы дать ей понять то, что я знаю о нем. Ширли начала стонать еще громче и яростно прижиматься, зажимая мои ноги.

Спустя минуту или две поцелуев, я поднял руки и положил их ей по бокам, постепенно двигая правую руку к её груди. В итоге я просто взялся за её левую грудь. Ширли дрогнула и крепко поцеловала меня, слегка отодвигаясь.

— О Боже, Боже… — она открыла глаза и посмотрела на меня. Я лишь ухмыльнулся и поменял свою позу на диване, так что теперь мы более-менее лежали друг к другу боками.

Я слегка обнаглел и начал целовать её ниже. Сначала губы, затем щеки, потом настал черед шеи — все отдавалась небольшими всхлипами удовольствия с её стороны. Она яростно терлась своим тазом об меня. Спустившись к шее девушки я немного поработал над ней, прежде, чем спуститься ниже. Закончив с шеей, я уткнулся ртом в пуговицу на её рубашке и расстегнул её. Ширли не жаловалась, так что я начал целовать её всё ниже, расстегивая пуговицы одна за другой.

За пять минут я полностью раздел девушку и теперь целовал верхушки её милой, груди. У неё была далеко не самая большая в школе, но то, что было — мягкое, упругое и теплое.

— Ну же, смелее! — поторопила меня Ширли.

И я ускорился. Да так, что пришлось зажимать рот девушке.

[i] Инсайд — внутренняя, закрытая для публики информация.

Глава 8

4-го июля, в день независимости мы всей семьей отправились на парад, а затем на барбекю в ближайший парк. Боб жарил колбаски, народ наливался пивом и виски, дети бегали по газонам и жрали мороженое в три горла. Пришло много друзей и соседей Уолшей и все очень быстро поднабрались. Смотреть на это было противно — приторно-лицемерные поцелуи, светские беседы… Все хвалились своими достижениями и в основном они оценивались в долларах. Кто какую тачку купил, сделал к дому пристройку, слетал в отпуск на Гавайи. Я откровенно скучал, позевывая. Вся эта ярмарка тщеславия мне надоела еще в Москве 90-х годов. Здесь же все выглядело к тому же еще и бедно — ни тебе золотых мобильных, ни собственных яхт и бизнес-джетов.

— Эй, Уолш! — меня хлопнули по плечу.

Позади стоял Джон. Он опять коротко постригся — прямо на армейский манер.

— Я тебя искал!

— Ну ты нашел — я взял со стола бургер, надкусил его. Из булочек полез ебаный кетчуп, упал почти мне на кроссовок — еле успел отдернуть ногу. Я бросил бургер на тарелку, вздохнул. Внезапно захотелось что-то русского. Борща со сметаной, блинов с икрой….

— Тут такое дело — Джон замялся, разглядывая салют в небе. Летели вверх петарды, бухали хлопушки. Америкосы бурно праздновали день независимости.