Плохо быть богатой

— Возможно, но опять же не обязательно. Помни, мы ничего конкретно о нем не знаем. Мы можем только предполагать, а кто как не полицейский, лучше всех знает, насколько опасны бывают предположения.

— Да, — он невесело рассмеялся, — но это все же лучше, чем ничего.

— Это тоже еще неясно.

Кочина смотрел, как жена поднесла к губам банку с пивом, отпила из нее, а затем утерла рот рукавом. В том, как она тянула пиво прямо из банки, не было ничего женского. Едва ли эту манеру можно было отнести и на счет ее профессии. Она проделывала это с удовольствием, как парень: каждое движение исполнено уверенности, ни намека на кокетство или изысканность. Именно это он в ней и любил — откровенную уверенность, свободное от всякой ерунды умение быть самой собой.

— Ты считаешь, — спросил он медленно, — что этот парень убивал и скальпировал ради забавы?

— Ради забавы? — Она наклонилась вперед и резко поставила банку с пивом на кофейный столик среди мерцающих свечей. — Ради забавы? — еще раз повторила она, словно боясь, что неверно его расслышала. — Ты хочешь сказать, для развлечения? Да ни в коем случае. Возможно, внешне это выглядит именно так, однако внешность обманчива. У меня нет ни малейших сомнений: этого парня что-то мучает, Фред. Его тянет к насильственному превышению предела допустимого, как других людей тянет к успеху.

— О да! — Его губы скривились в насмешливой улыбке. — Но между ними есть одно существенное различие.

— И есть, и нет.

— Да можешь ты хотя бы признать, что мы говорим сейчас о психопате?

— Гм-м… — Ее густые брови сошлись на переносице в серьезной сосредоточенности, придающей ей особую вдумчивость и осторожность.

Ну просто Верховный судья, подумал Фред. Не хватает только мантии и молотка.

— Ты, конечно, можешь так его называть, — признала она наконец, — хотя профессионалы скорее сочтут его социопатом.

— Гм… — Теперь пришел его черед свести брови в раздумье. — Я все еще продолжаю путать психов с социально-опасными типами.

— Учебник определяет психопата как индивидуума, чье поведение антисоциально и преступно.

— А социопата?

— Это человек, чье поведение не просто антисоциально, но, что куда более важно, у него отсутствует чувство моральной ответственности, или социальное сознание.

— И поэтому у него нет угрызений совести?

— Даже и не пахнет.

— Не вижу большого отличия от психопата.

— Ну, на поверхностный взгляд, наверное, так. Но ты же видишь: если у него совершенно отсутствует чувство моральной ответственности, если его не удручает совесть…

— Тогда, что бы он ни делал, его поступки нельзя расценивать в категориях „хорошо-плохо", — закончил он ее мысль. — По крайней мере, по отношению к нему.

— Совершенно верно, — кивнула она с серьезным видом.

— О Господи! — прошептал он, резко выпрямившись. — Ты понимаешь, что говоришь?

— Да, — отозвалась она, — и слишком хорошо. Если он социопат, тогда он очень опасен. И, если он вновь почувствует позыв убивать и увечить, что ж… Его никто не сможет остановить. Ничто и… никто.

— Вот дерьмо!

— Дерьмо, совершенно верно. Запомни: для человека, полностью лишенного совести, убийство — примерно то же самое, что, скажем, почистить зубы или выдавить прыщ. В его сознании не существует категории „правильно-неправильно".

Он снова тяжело опустился на софу, задумчиво потирая лоб неуклюжими пальцами.

— Так как же, по-твоему, его найти?

— Единственно возможным способом, — отозвалась Шэрон. — Старомодным детективным расследованием. Но только не рассчитывай, что у тебя будет хоть какая-то зацепка, разве что он решит поиграть с тобой или в тайне хочет быть пойманным. Не исключено, что он куда более умен, чем ты предполагаешь. Социопаты могут быть очень яркими личностями. Ты можешь сталкиваться с ним каждый день, но тебе даже в голову не придет, что он на самом деле собой представляет. Внешне он может даже казаться куда более нормальным, чем любой из нас. Кто знает? Он вполне может работать — поваром в буфете, например. Или комиссаром полиции. Или быть актером, лауреатом премии „Оскар". Даже председателем правления клуба „Форчун 500".[6]

Кочина глубоко вздохнул, надув щеки, и с шумом выпустил воздух наружу.

— Итак, ты хочешь сказать, что можно не надеяться на психа с диким взглядом и всклокоченными волосами?

— Это уж точно. Почти наверное это не так.

— Прекрасно! А что ты скажешь о скальпировании? Признаюсь, этого я совершенно не могу понять. Это-то он ради чего делает?

Она возвела руки к небу, затем резко уронила их на колени.

— Ну, вот и начали все сначала — опять возвращаемся к догадкам и предположениям. — Она строго взглянула на мужа.

Фред выжидательно молчал.

— Ну, ладно, вздохнула Шэрон и отхлебнула немного пива, обдумывая свой ответ. Наконец подняла глаза и посмотрела мужу в глаза. — Предположим, он ненавидит женщин и испытывает неодолимое желание их наказать. Это достаточно очевидное предположение.

— А скальп — трофей с места убийства? — Ты хочешь сказать, вещичка на память, чтобы напоминать о его победе над женщинами?

Фред кивнул.