Плохиш для Апельсинки

Около одно подъезда я заметил Леру с дорожной сумкой. Рядом с ней стоял мужчина с прямой осанкой и такими же рыжеватыми, как у Леры, волосами. «Это ее папа» — догадался я. Но где же Елена Степановна?

Я подошел к ним и вежливо поздоровался: «Здравствуйте!»

Мельком посмотрел на Леру. Она улыбнулась, но выглядела при этом поникшей.

— Доброе утро! А вы, стало быть, Артём — молодой человек нашей Лерочки? — спросил ее отец.

— Так точно! — ответил я. Блин, что я несу. От волнения голова совсем не соображала.

— Это хорошо. А я ее отец — Александр Леонидович. Очень приятно познакомиться.

— И мне тоже очень приятно, — я стоял и не знал кому вручить букет. Лере или папе, чтобы передал потом своей жене.

— Так. Чем занимаешься? Какую специальность получаешь? Куда направляетесь? — посыпался на меня шквал вопросов.

— Учусь на экономике, работаю у отчима, занимаюсь спортом, танцую. Еще преподаю в собственной школе танцев и обучаю детей. Едем в Москву на фестиваль, в надежде занять первое место!

Ну с первым местом, конечно, прозвучало слишком смело, ну, а что поделать. Это было правдой.

— Хм, — насупился он, — какие танцы?

— Брейк-данц. Уличные танцы — проще говоря.

— Я вижу — вы спешите, — посмотрел он вдаль на парковку. — Значит, более тщательное знакомство перенесём на другой день. А так задам последний вопрос — Леру любишь?

— Люблю, — слишком быстро и самоуверенно ответил.

Мне было легко сознаться в этом. Ведь меня переполняли искренние чувства какого-то неземного и взбудораженного состояния. Адреналин бурлил по венам от одной только мысли, что скоро я смогу быть рядом с Лерой. И теперь нам обоим не отвертеться. Она сильно завела меня вчера своей фотографией, и я долго не мог уснуть, представляя, как раздеваю ее и ласкаю в самых нежных и укромных местах ее прекрасного, манящего тела.

— Верю. Поезжайте. И осторожнее в Москве. Если что — сразу звони, — последняя фраза предназначалась Лере, и она в согласии кивнула.

— Эм. Это Елене Степановне. От меня, — пробормотал я и протянул букет.

Мужчина взял цветы и прищурился. Стал тщательно разглядывать причудливую композицию.

Повисла пауза, и я взглянул на свою девочку. Она широко распахнула глаза и улыбнулась. На ее скулах играл легкий розовый румянец.

— Что ж. Похвально. Лилии она любит. Сам выбирал?

— Да, — кивнул я

— Молодец. Попал, как говорится, в десятку, — в первый раз за встречу улыбнулся мужчина.

— Старался, — ответил я.

— Молодец. Ну с богом! — обнял он свою дочь.

Я взял сумку с вещами и перекинул через плечо.

— Пока, пап, — пробормотала смущенная Лера.

— До свидания, — попрощался я.

Лера шагнула ко мне, и мы, не сговариваясь, взялись за руки. Спокойно пошли к машине.

— Любишь — значит? — спросила она тихо, когда отошли от ее подъезда на приличное расстояние.

— Да, — произнес четко. — А я твой парень значит?

— Я бы этого хотела, — робко проронила она.

— Значит — да! — я переплел наши пальцы на руках и вмиг ощутил сильное возбуждение.

— Черт, — прошипел я сквозь зубы.

— Что такое? — взволнованно спросила Лера.

— Ничего, — отмахнулся я, сильнее сжимая ее ладонь и, пытаясь отвлечься, посмотрел на ручные часы, — успеваем. Все хорошо.

Я не стал ее пугать и говорить про то, что умираю — как сильно её хочу. Прямо сейчас и прямо здесь. Лера — этот дивный и нежный цветок, наверное, к такому пока не готова. Уж точно не сейчас.

Мы подошли к Хендаю, и я открыл перед Лерой заднюю дверь. Она села в салон и поздоровалась с друзьями. Я убрал вещи в багажник и тоже присоединился к веселой компании.

Женя уже во всю тараторила о своей жизни и что-то расспрашивала у Леры.

— Стартуем, — сказал я Оскару и взял без разрешения ладонь Леры.

— Поехали, — ответил друг.

Он повернул ключ в зажигании, и мотор автомобиля тихо заурчал. Мы выехали.

Я сразу заметил, что Лера напряженная. Она сидела ровно, как натянутая струна и коротко отвечала на Женькины вопросы. Но сама девушка будто бы была далеко отсюда. Она часто поглядывала в окно и, казалось, что мысли ее остались дома. Я сильнее сжал ее ладошку, и она, перекинув на другое плечо свою косу, взглянула на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Расслабься, — тихо шепнул ей, притягивая ее к себе ближе. — Ты уже едешь со мной. К чему переживания? Или ты уже жалеешь?

— Нет. Не жалею, — выдохнула она воздух, который все это время был зажат у нее в груди, — И ты прав. Я еду, и нужно отвлечься.

Мы оба понимали, в чем причина ее нервного состояния. Ее мама. Она даже не вышла для знакомства со мной, и я догадывался почему. Уж не знаю, какой разговор у них произошел, но то, что он был не положительным — было очевидно. Я хотел все узнать, но, конечно, не сейчас, не в машине при друзьях. Потом, когда мы останемся наедине, я подниму эту тему.

— Спасибо за цветы. Они очень красивые, — тихо пролепетала она и скромно улыбнулась — Маме должны понравиться.

— Надеюсь.