Плохиш для Апельсинки

На улице заметно похолодало. Всю неделю шли дожди, и нам пришлось перенести несколько мероприятий в актовый зал. Это прибавило вожатым еще больше работы и хлопот. Я подсела на кофе, которое мы на пару с Алёной пили чуть ли не каждый час. Жутко хотелось спать. Но вместе с тем, мне очень нравилась моя работа, и я сильно сблизилась со своими ребятами. Мне было жаль, что осталась всего одна неделя, и я уже заочно начинала скучать по бойкому и непослушному Андрею, по маленькой любознательной Лиле, по спокойному и умному Матвею и по остальным тоже. Мы стали как семья, как друзья!

Дети, понимая, что скоро наступит прощальный костер, тоже ходили грустные.

Планерки теперь проходили, как обычно в большой беседке у реки. И мы с вожатыми уже как старые друзья сидели теперь подолгу, рассказывая истории и вспоминая интересные моменты из жизни лагеря.

Я общалась со всеми хорошо, кроме Артёма. Он вообще будто бы не замечал меня. Он только здоровался со мной, и все.

Я все еще злилась на него из-за драки, которую он устроил. И каждый раз, смотря на багрово-фиолетовое пятно на лице моего коллеги, ужасалась тому поступку и винила себя. Ведь я спровоцировала Тёму на такой отчаянный шаг. Но откуда мне было знать, что он подслушает наш разговор?

В ту ночь мы оба погорячились и наговорили лишнего друг другу. Наверное, мне нужно было быть помягче с ним. Теперь я очень жалела о том, что набросилась на него с обвинениями.

Все это время я честно пыталась с ним поговорить, но парень избегал меня. Один только раз мне удалось его поймать, но он умело отвертелся от меня и снова ушел. Больше я попыток не предпринимала. Я была уверена — он больше не хочет со мной иметь никаких отношений.

Уголек надежды на то, что мы когда-нибудь будем вместе, погас окончательно. И я винила его и себя. Мы оба наворотили столько дел, что я теперь уже и не знала, за что взяться, чтобы распутать этот клубок.

С Пашей, слава богу, никаких проблем не возникло. После драки, мы с ним серьёзно и долго разговаривали, и я дала ему четко понять, что он мне не интересен как молодой человек, и между нами возможны лишь приятельские отношения. После этого Паша дня два холил в раздумьях, но потом стал прежним. Шутил, смеялся и помогал мне во всем.

Сегодня, в тихое воскресенье, наконец-то, испарились густые серые тучи, и показалось теплое солнышко. Мальчишки просились на речку купаться, но было уже холодно, поэтому мне пришлось ответить отказом.

— Мы хотим плавать. Вода же теплая, — деловито рассуждал Андрей.

После ужина мы ходили на поле и навещали нашего колючего зверька и сейчас возвращались в корпус.

— Андрюш, вода теплая, но на улице уже довольно прохладно. Понимаешь? Вы можете простыть. Конец лета. Уже никто не купается. Или ты любишь пить лекарства? — старалась я мягко переубедить мальчика.

— А мы хотим! Мы не заболеем, — поддержал его друг — Леша.

— Нет, мальчики. Я не хочу, чтобы вы у меня слегли с температурой. У нас впереди еще очень много интересного. Так что купальный сезон закрыт, — твердо настаивала я на своем.

— А мы все равно пойдем на речку, — бросил обиженно Андрей.

— И куда это вы собрались, одни что ли? Без вожатых? — со смехом пожурила я их, не придавая особого значения этим словам.

Мальчишки очень часто шутили и шли на хитрости.

Андрей не ответил, а что-то шепнул на ухо Алеше, и они вместе побежали вперед.

Я лишь улыбнулась и повела отряд дальше. На нашем месте нас ждал Паша. Для детей мы приготовили маленькие сюрпризы. Мы хотели создать капсулу времени. Сделать что-то типа клада и закопать под деревом около нашего домика.

— Ну что, как наш Грибок поживает? — встретил нас Павел.

— Хорошо.

— А я его на руки взял, — похвастался кто-то из детей.

— Вот и здорово! Ребята, не расходимся! Сегодня у нас особенный день. Мы с Валерией Александровной смастерили для вас капсулу времени.

— Ух ты!

— Круто!

— А что это такое?

Паша начал рассказывать детям смысл нашей задумки. А я пошла в корпус за коробом.

Наступал еще один вечер полный детского смеха и интересных событий…

…

На следующий день мне позвонила мама. Я каким-то чудом оказалась в своей комнате, рядом с телефоном и смогла поднять трубку.

— Да. Мам, привет, — поздоровалась я.

— Валерия, почему ты скрыла тот факт, что Чайковский тоже в лагере? Да еще и вожатый? — без вступлений, строгим голосом диктатора спросила она.

Я не ожидала такого вопроса, и от удивления села на кровать.

— А… Я не видела в этом смысла. А что случилось? — ровным тоном ответила я.

— Ничего. Я вчера звонила Богдану Георгиевичу, и мы долго разговаривали. В ходе разговора он похвалил одного вожатого, а именно Чайковского. Так почему ты скрыла? Вы снова вместе?

— Я не скрывала… Я просто решила не говорить. Да и зачем, ведь мы с ним больше не встречаемся.

— Точно? — в голосе мамы послышались нотки облегчения.

— Да.

— Хорошо. Как он туда попал? Это возмутительно, — продолжала негодовать она.

— Мам, все же нормально! Сама же говоришь, что его хвалили.