Плохие девчонки

Я не знала, что ответить. Таня спрашивает мое мнение! Я до сих пор не могла поверить, что она сидит в моей спальне и запросто болтает со мной.

— Или стану светленькой, как ты, — продолжала Таня. — У тебя чудесные волосы.

— У меня? — пораженно переспросила я.

— У моей сестренки точно такие же. Светлые и длинные. Вы очень похожи. На секунду я приняла тебя за нее, когда увидела в окне. Я чокнутая, да?

Я неуверенно улыбнулась.

— Я расчесывала Кармель волосы каждый день. Я здорово расчесываю длинные волосы. Если хочешь, я сделаю тебе прическу.

— Правда-правда?

— Ну конечно.

Она усадила меня перед зеркалом и расплела мои дурацкие косички. Затем бережно расчесала волосы, нисколечки не больно, лучше даже, чем мама.

— Здорово я навострилась, правда? — спросила Таня. — Это потому, что Кармель вопит как резаная, если потянуть слишком сильно. Иногда она извивается и крутит головой. С тобой гораздо проще.

— А Кармель тоже живет у миссис Уильямс? — спросила я.

Таня замерла. Ее лицо застыло в гримасе. Я испугалась. Через миг она уже расчесывала мне волосы, не говоря ни слова. Я не осмелилась повторить вопрос.

Она зачесала мне волосы наверх, накрутила на пальцы и одним ловким движением уложила в высокий пучок. Закрепила ленточками из косичек.

— Нравится?

— Еще бы!

— Спереди мы чуть-чуть выпустим, — сказала Таня, укладывая завиток на лоб и скручивая симпатичные колечки перед ушами. — Так?

— Так! — откликнулась я, подражая ее тону.

Я стала совсем иной. Взрослой. Почти Мирандой Радугой.

— У тебя есть лак? — спросила Таня.

Я покачала головой.

— Обязательно купи лак, без него не будет держаться. А еще заколок и резинок. У Кармель были горы заколок.

Таня помолчала.

— Я и младшим братьям делала прическу, стригла их раз в месяц и все такое. Они становились такими лапочками. У меня их двое, Шон и Мэтти. И еще Кармель. Я была им вместо мамы. Потому-то Пэт и взяла меня к себе. Я классно лажу с детьми. Только я думала, у нее будут девочки. Если бы! У нее Саймон, потом этот бестолковый Чарли, да еще и Рикки. Они вечно кричат, всюду разводят грязь, везде им надо залезть, все потрогать. Терпеть не могу мальчишек! И маленьких, и больших. Я рассталась со своим парнем три недели назад — и, скажу тебе, очень этому рада. Он был порядочной свиньей.

Вообще-то она сказала не «свиньей». Она завернула такое словцо, что мои щеки запылали. Я надеялась, что она не заметит моего смущения. А еще обрадовалась, что мама не может услышать ни звука из-за закрытой двери.

— Короче говоря, меня тошнит от мальчишек, — заключила Таня. — Вот я и решила, найду-ка я себе маленькую девочку, с которой можно играть по-настоящему. — Она ласково улыбнулась мне. Я улыбнулась в ответ, но поспешила откреститься от «маленькой девочки».

— Не такая уж я и маленькая, — сказала я. — Мне уже десять.

Таня захлопала глазами.

— Да ты что! Я думала, тебе лет восемь. Ты такая маленькая с виду!

Я покраснела еще пуще.

— Ну и ладно. Я тоже маленькая. Когда без каблуков, — сказала Таня. Она видела, как восхищенно я разглядываю ее туфли. — Хочешь, примерь.

— А можно?

Я скинула тапочки и осторожно продела ноги в мягкую черную замшу. Какая красота!

Дверь внезапно распахнулась. От неожиданности я вылетела из одной туфли.

— Мэнди! Смотри не подверни ногу, — нахмурилась мама. В руках у нее был поднос. — Мерить чужую обувь неприлично.

Я со вздохом сняла вторую туфлю.

— Что ты сделала со своими волосами? — ужаснулась мама.

— Это не я, это Таня. По-моему, здорово, — ответила я.

— Вот как? — отозвалась мама, ставя поднос на прикроватный столик. Посмотрела на Таню. — Я принесла пирожные, чтобы вы подкрепились. Перед тем как Таня пойдет домой, — уточнила она. — Если, конечно, у тебя еще осталось местечко после пирога.

— Осталось, будьте спокойны, я всегда голодна, как волк. И при этом не толстею, — сказала Таня. — Это кока-кола?

— Нет, черничный сок, — ответила мама. — И пряничные человечки. Я их сама пекла.

— Пряничные человечки. Вот это по-нашему! — сказала Таня. — Мы пекли их в приюте, и нам сказали, что нельзя называть их пряничными мальчиками. Это оскорбление прав девочек, потому что девочки тоже носят брюки. — Она взяла пряничного человечка и покрутила его в руках. — Это у нас будет девочка, правда, Мэнди? — Она тщательно обкромсала зубами пухлые ножки человечка. — Вот и девочка в леггинсах!

Таня засмеялась, я тоже хихикнула. Взяла с тарелки человечка, хотя от радостного волнения мне совсем расхотелось есть, и обгрызла его ноги.

— Смотри, у меня тоже девочка! — Крошки полетели у меня изо рта.

— Не говори с набитым ртом, Мэнди, — пожурила мама.

Она подошла к кровати и поправила сбившееся покрывало и подушку. Мне показалось, что она сейчас сядет рядом с нами.

— Мам, дальше мы сами справимся, — поспешила сказать я.

Мама посмотрела на меня удивленно и обиженно, но ничего не сказала.

Она ушла. Мое сердце забилось при мысли о том, что я причинила ей боль, но вскоре успокоилось. Со мной была Таня.

Она шумно потягивала черничный сок.

— Чем не помада, а, Мэнди? — сказала она, причмокивая испачканными губами. — Как раз в тон моим ногтям.