Плохая собака. Как одна невоспитанная собака воспитала своего хозяина

— Это для нее слишком большой стресс. Сколько там будет народу? Лилиан не сказала?

— Возможно, агенты… Киношники. Представители Бродв…

— Это нечестно по отношению к Холе. Марти, подумай о собаке. Она не годится для выставок.

— Я в нее верю.

Глория глубоко вздохнула, будто пыталась остудить телефонную трубку.

— Ты будешь нервничать, — наконец сказала она. — А Хола тебя в точности копирует.

— Я теперь медитирую.

Я секунду помолчал, прежде чем произнести то, ради чего звонил на самом деле:

— Не хочешь пойти с нами?

26 Точная копия

Я решил, что выставка будет непосредственной репетицией теста. Нужно проверить, насколько мой собачий гражданин готов к тому, чтобы стать членом общества.

Собаки, в отличие от людей, местоцентричны.Они ведут себя сообразно тому, где находятся. Я без усилий представил свою девочку в огромном зале с тысячной толпой, которая шумит, толкается и протягивает к ней руки, похожие на шпаги. Множество собак… Но что гораздо хуже, множество хот-догов… И я — самое слабое звено этой цепи. Хозяин, который принципиально не верит в способности своей собаки.

Как легко понять, ничто из перечисленного не укрепляло дух нашего собачье-человеческого тандема. Так что я решил провести репетицию репетиции и испробовать все пункты СХГ прямо в вестибюле дома. Консьерж Джошуа согласился исполнить роль «дружелюбного незнакомца», благо у него был собственный бульдог, он обожал Холу и, в отличие от некоторых, знал, как обращаться с собаками.

Я с удовольствием отметил, что пункты 1–3 не вывали у Холы никаких затруднений. Она молча сидела, пока Джошуа подходил и пожимал мне руку, а затем спокойно дала себя погладить. Что касается пункта № 3 («Внешний вид и уход»), то здесь Хола во всех смыслах блистала. Можно было подумать, что этот пункт включен в программу специально для нее.

Затем мы опробовали пункты 4 и 5, касающиеся поведения в толпе, на проходившем мимо мужчине с маленькой девочкой.

Как и следовало ожидать от собаки, пять раз проходившей программу щенячьего детского сада, Хола без проблем садилась, ложилась, делала стойку и подавала голос.

Восьмой пункт — «Реакция на другую собаку» — мы пропустили за неимением таковой.

Что касается пункта «Реакция на раздражители» (№ 9), то после шести месяцев прогулок по Вашингтон-хайтс у Холы были железные нервы.

Десятый пункт — «Контролируемое разделение» — выглядел самым простым. Собака должна была провести с незнакомцем три минуты, на которые хозяин исчезал из поля зрения. Этот тест всегда казался мне таким легким, что я не только не натаскивал Холу — а что тут натаскивать? — но даже ни разу не пробовал применить его на практике.

— Ну, десятый тест совсем пустячный, — сказал я Джошуа. — Думаю, вы можете возвращаться к работе.

— Давайте все-таки попробуем, — ответил он. — У моего Бо были с ним проблемы, и большие.

— Почему?

— Увидите.

И я увидел.

Я произнес по инструкции:

— Присмотрите, пожалуйста, за моей собакой, — передал поводок Джошуа и направился прочь.

Условия сдачи теста элементарны: собака не должна проявлять никакихпризнаков беспокойства. Как уточняется в брошюре, нельзя выть, скулить, лаять, метаться на месте, рваться с поводка, тяжело дышать, выказывать страх или грызть ботинок экзаменатора.

Стоило мне отвернуться и сделать шаг, как Хола нарушила первое условие.

Я зашел в комнату с почтовыми ящиками и прикрыл за собой дверь. Но мне и через дверь был слышен ее скулеж, который становился все более душераздирающим. Через тридцать секунд она залилась оглушительным лаем.

— Сидеть, девочка! Сидеть! — донесся голос Джошуа. А затем: — Хола, черт возьми , успокойся!

Звук когтей, скребущих по мраморному полу…

На сорок пятой секунде я распахнул дверь, Хола вырвала из рук Джошуа поводок и метнулась ко мне с таким видом, будто я вернулся из десятилетнего плавания.

— Гм… — произнес Джошуа отвратительно многозначительным тоном, — над этим пунктом следует немного поработать.

И в этот момент у меня зазвонил телефон.

* * *

Мы с Дэрилом — тем самым невозмутимым юристом — договорились встретиться в фойе новой двадцатиэтажки на 59-й улице, южнее комплекса, который объединял Линкольн-центр и Фордэмский университет.

Рядом с Дэрилом стоял комендант дома — обладатель внушительного пивного животика, плоского лица и черной шевелюры. Губы его были конспиративно сжаты в нитку. Пока я пересекал фойе, на ходу отряхивая зонт от дождевых капель, двое мужчин изучали служебной телефон у входа с таким видом, будто он сейчас оживет и убежит.

— Что случилось? — спросил я.

Они подняли на меня измученные взгляды, и я понял, что «ситуация», которую Дэрил вкратце обрисовал мне по телефону, гораздо серьезнее.

— Он нам не открывает, — сказал Дэрил. — Не отвечает на стук.

— И его голосовая почта переполнена, — добавил я.

— Этот джентльмен собирается открыть дверь запасным ключом. Нам нужно забрать его… Забрать в…

— У него вроде бы сестра есть?

— Мы ей звонили, — откликнулся комендант, чьего имени я до сих пор не знаю. — Она по горло сыта этим дерьмом.

— Ясно, — сказал я. — Он вытворял такое раньше?