Плохая девочка. Путь к тебе

Но разве не этого я хотел? Не это предлагал ей? Я сам желал, чтобы Мариана была плохой. Чтобы легче было ее ненавидеть, чтобы это избавило меня от любых терзаний и сомнений. Так в чем же дело? Отчего так пусто внутри, что раздирает душу на части?

Душа…

Я улыбаюсь кривой ухмылкой безумца. Совсем недавно я думал, у меня ее нет.

Распахиваю дверь и вхожу. Как в бреду плетусь по пустой гостиной, прислушиваясь к тишине. Скидываю кроссовки и оглядываюсь вокруг.

– Твою мать. – Произношу глухо. – Твою ма-а-ать! – Ору на выдохе, толкая руками пустоту. – Будь ты проклята, твою мать!

– Мяу. – Доносится откуда-то.

Я поворачиваюсь на звук и вижу котенка, выбегающего из-за дивана. Он направляется ко мне, но я отворачиваюсь и падаю в кресло. Закрываю лицо руками. Делаю тяжелый, судорожный вдох, но предательский кислород никак не хочет попадать в мою глотку, сопротивляется. «Черт, почему же так тяжело даже просто вдохнуть?»

– Мяу. – Что-то теплое касается ноги.

Мне хочется заорать, чтобы он убирался, хочется оттолкнуть его, но вместо этого я сцепляю зубы до хруста и тихо стону, по капле выдавливая из себя с этим звуком все раздражение и злость.

– Мр-р. – Хвостик прыгает мне на колени.

И я замираю. У меня нет даже сил, смотреть на него. Наверное, он все еще пахнет Марианой, и у него такие же большие, обманчиво-преданные наивные глаза. Я отворачиваю лицо и натыкаюсь на свое отражение в зеркале – ну, и мерзость. Выгляжу дерьмово: будто не спал две ночи. Но так и есть, и все время, пока я искал ее, мои нервы были на взводе, а мозг кипел.

Хвостик трется о мою грудь, мурлычет, но так и не добивается от меня ответной реакции. Я вряд ли способен дать тепла, чтобы обогреть даже такого кроху, как он. Мое тело абсолютно бесполезно, а внутренности черны – они сгорели, изгнили, превратились в прах, и от меня смердит одиночеством и болью. Единственное мое желание – никогда не вставать с этого кресла, врасти в него, превратиться в обивку и стать невидимым.

– Ты вернулся! – Разрывает тишину истеричный вопль. – Слава богу!

И меня начинает тошнить.

«Нет, господи, только не это, не сейчас…»

– Наконец-то, Кай! Я чуть не сошла с ума, не знала, ждать тебя или нет!

Котенок испуганно жмется мне под мышку, я зажмуриваюсь в надежде, что, когда открою глаза, все исчезнет – в том числе и этот визгливый голос. Но шаги приближаются.

– Ты чего? – Раздается перед самым носом.

Я с неохотой открываю глаза, прямо передо мной – Эмилия.

Не представляю, что держало нас вместе так долго? Не спорю, она – красивая девчонка, но мы абсолютно разные, нам даже говорить было не о чем. Просто хреновы традиции: король школы встречается с королевой, поэтому он и король. И я держался за это. Так было удобно.

– Что с лицом? Ты упал? Ударился? Опять с кем-то подрался? С кем? – Она выстреливает эти слова, как из пулемета.

– Эм. – Прошу я, поморщившись. – Не ори, у меня башка сейчас лопнет.

– Тебе больно? – Эмилия тычет пальцем мне в челюсть.

– Ай, – отталкиваю ее от себя, когда боль в месте удара простреливает молнией в голову.

– Ты ведь никогда не успокоишься, да? – Нависая надо мной, спрашивает она. – Так и останешься таким. Диким.

Ее губы обиженно поджимаются, а я пытаюсь сфокусировать на ней взгляд и разглядеть в ее лице что-то такое, что должно сейчас сдерживать меня от лавины грубостей, которую я хочу на нее низвергнуть. Эм сказала, что у нее будет ребенок. От меня. Мой ребенок. Эта новость должна перевернуть мое сознание, поменять мое отношение к ней, но ничего не происходит.

Что со мной? Неужели, я конченный? Неужели, настолько поломанный, что не способен на элементарные чувства? Почему у меня к ней даже тепла и сочувствия не возникает? Ничего не щелкает внутри, не екает, не отзывается. Пусто.

– Я стою перед тобой, ты смотришь на меня, но не замечаешь. – Озвучивает мои мысли Эмилия. Ее красивое лицо меркнет. – Что ты такое, Кай?

– Ничто. – Шепотом отвечаю я.

Ничтожество. Грязь. Пустота. Тьма.

– Столько лет, и ты ничего ко мне не чувствуешь? – Качает она головой. – Что мне еще сделать, чтобы ты меня заметил? – Эмилия падает передо мной на пол. – Встать на колени? – Прижимает руки к груди, будто собирается вырвать сердце. – Умолять тебя?

– Прекрати. – Меня ее поведение только злит.

– Все старшие классы я была рядом. – Говорит она надтреснуто. – Была твоим другом, твоей девушкой, твоей любовницей, товарищем. Я была рядом, когда тебе было плохо, и когда хорошо. Я оставалась с тобой даже, зная, что ты увлекся еще кем-то, и не раз. Мне казалось, они для тебя – лишь эпизоды, а я – твое большое, сильное, яркое. Я – твое главное! И только поэтому закрывала глаза на все.

– Ты была со мной потому, что хотела этого. – Вздыхаю я, глядя, как она улыбается, чуть не плача, и как ее губы дрожат. – Я не просил.

– За что ты так со мной? – Эмилия облизывает губы, делает судорожный вдох. – За то, что я всегда была тебе верна?

– Говорю еще раз: я тебя не просил.