Плод воображения

Тем временем, несмотря на поднятую копытами пыль, расстановка полностью прояснилась: всадник возглавлял процессию; псы двигались за ним клином, как дрессированные, — морда заднего вровень с хвостом переднего. В породах четвероногих «друзей» Нестор не очень-то разбирался (по понятным причинам), но тут он явно имел дело с результатом долгого и кропотливого неестественного отбора по двум признакам: рост в холке и размер челюстей. Своими мордами твари сильно напоминали прирученных и разбавленных собачьей кровью гиен.

Когда всадник остановился в пяти шагах от него, псы тоже остановились и все как один уставились на Нестора. В этой синхронности было что-то фантастическое, из области телепатического контроля, и экс-монах отчего-то живо представил себе глаз в небе — не самое приятное зрелище из его сумеречных видений и провидческих снов. Бесплотные «щупальца» Ариадны судорожно пульсировали у него в мозгу, что, видимо, свидетельствовало о запредельной силе воздействия на ее защиту, — и внезапно всё прекратилось, словно ее парализовало.

Черт подери, дела обстояли даже хуже, чем он ожидал. Нестор сказал себе: «Я уничтожу это место… если выживу».

Он, будто завороженный, смотрел в мутные звериные глаза и на вывалившиеся от жары лиловые языки. Он с отвращением ощущал, как пот стекает по его телу; одежда взмокла, и он сильно подозревал, что от него за десяток шагов шибает страхом, несмотря на попытки сохранить невозмутимый вид. Собачкам-то плевать на его вид. Собачки чуяли, кто тут жертва.

Между тем в его поле зрения находились еще и конь со всадником. И Нестор отнюдь не был уверен, что в эту самую минуту седобородый не проделывает с ним такой же фокус, как и со своей свитой хвостатых мясорубок. Во всяком случае, встать на ноги он сейчас не смог бы, даже если бы захотел, а хотел он совсем другого: избавиться от навязанной ему унизительной роли и побыстрее оказаться там, где проблемы улаживаются при помощи простых и однозначных средств вроде крысиного яда или пластида…

Пытка ожиданием казалась бесконечной, однако конец всё же наступил.

— Твой? — обронил всадник. У него был глухой, невыразительный голос. Он словно и не желал говорить разборчиво. А зачем — и так было ясно, кто к кому должен прислушиваться. В данном случае прислушиваться пришлось девочке.

В ответ она кивнула, не сводя со всадника сияющих глаз. Нестор тщетно пытался понять, чего в этом взгляде больше — преклонения перед силой или чистейшей, совершенно не детской ненависти.

— У тебя есть пять минут, чтобы убраться отсюда.

Нестор не разобрал точно, сколько именно минут, но догадался, что это, скорее всего, относится к нему. Можно было, конечно, подождать немного и проверить свою догадку, однако что-то подсказывало ему: это так же умно, как ждать, пока завершится обратный отсчет часового механизма адской машинки.

Ноги удалось разогнуть почти сразу, и уже не слишком волновало, насколько большое пятно образовалось в паху. Нестор повернулся к всаднику боком и двинулся в обратном направлении под пристальными взглядами застывших псов, которые — он не сомневался — в нужный момент могут стать очень и очень быстрыми. Он также не сомневался, что фраза «убраться отсюда» отнюдь не означала «убраться с моей улицы», поэтому пять, десять или пятнадцать минут представлялись ему в равной степени смехотворной форой — самостоятельно он не смог бы убраться из этого места и за всю свою жизнь. А следовательно, собачки всё-таки узнают, как противны на вкус тощие и костлявые бывшие монахи…

Лера-Никита догнала его и пошла рядом, деловито постукивая прутиком по своей ноге. Он с трудом переставлял ноги, спиной ощущая угрозу, нависавшую неотвратимо, точно в голове каждой из тварей пересыпались песочные часы. Оглядываться было незачем — в полной тишине он совершенно ясно осознавал, что позади него никто не двигается. Но эта неподвижность обещала быть недолгой.

— Не волнуйся, Нестор, — сказала девочка вполголоса, не поворачивая головы. — Сейчас я отправлю тебя обратно, но и ты должен себе помочь… Мне понравилось, как ты держался. Когда рядом не будет собаковода, я позову тебя снова.

«Нет уж, спасибо», — хотел он сказать, но понял, что не откажется от визита — ни в следующий раз, ни в любой другой. Тайна этого города уже проникла в его плоть и кровь, как медленно действовавший яд… или лекарство. Лекарство от той жизни, которой он жил прежде, и от того мира, в котором уже многое перепробовал и ни в чем не нашел истины. То, что он задумывал вначале, когда под предлогом участия в проекте стремился попасть в самое сердце исхода, было лишь средством, но не целью. Сейчас перед ним замаячила цель — или призрак цели, с этим он разберется позже, когда будет чуть больше времени, чем пять минут. Нет, не пять. Гораздо меньше.

66. Параход возвращается